Сгорбившись
Алисия сидела в глубокой задумчивости, а хвост словно метроном отбивал секунды. Она смотрела на свои руки. Три дня назад эти руки убивали, убивали жестоко, не зная пощады. Не беря пленных, не ведя переговоры, не слушая мольбы. Точнее последнее она слушала, а потом выпускала пулю и раздавливала голову биотикой или отрубала все выступающее. Три дня на орбите случившегося ада на «земле».
Напротив, искря стоял терминал связи с характерным отпечатком кулака. За это ей влетит. Капитан уже грозился отправить её куда ни будь подальше, что бы она перестала портить имущество Альянса и нервы людей, так как карцер никак не влиял на неё. Тем не менее все эти угрозы всё время оставались на словах и отнюдь не из-за отца адмирала. Несколько недель назад занявшего пост адмирала пятого флота, сменив на нём адмирала Риоса, что ушел на заслуженное повышение и теперь перебирал бумажки в Адмиралтействе.
За минувшее время много произошло. Иногда Хакетт сама удивлялась, как быстро летит время. Под командованием Орлова она прослужила ещё три года. Во множестве операций она не раз ходила по кромке и навлекала на себя гнев и выговоры от командира, на исключительно командном языке, которые, впрочем, носили больше воспитательный процесс.
А потом он чуть не погиб. Алисия винила в этом себя. Не справилась, недооценила силу противника, повела себя легкомысленно. А может всё и сразу и командиру пришлось её спасать. Задание они смогли выполнить. Орлова, потерявшего обе ноги комиссовали и он, пройдя реабилитацию и получив «утешительное» звание майора в нагрузку с протезами, ушел тренировать новых бойцов для Альянса. Сама Хакетт тогда получила отрикошетившую в бедро пулю, два перелома и чуть не потеряла хвост, который спасла «неуставная» броня.
И даже теперь, спустя пять лет Хакетт было стыдно смотреть ему в глаза из-за случившегося. Последний раз они виделись при передаче командования. Тогда он подошел к ней, с еле заметным жужжанием протезов. Орлов не кричал, не материл и не обвинял. Наоборот: по-отечески улыбнулся и осторожно обняв, сказал, служи верно, Алисия. Я знаю, что воспитал себе достойную преемницу. Береги людей и себя. Будь им хорошим примером, больше ничего от тебя не прошу. Старший лейтенант Хакетт, и похлопав по плечу ушел. Девушка каждый раз в увольнительной порывалась навестить старого командира. Сказать ему то, что не сказала тогда. Но каждый раз малодушно оставалась на месте.
С момента ухода Орлова Алисия не смогла Или не хотела искать общий язык с командирами и постоянно конфликтовала с ними, что приводило к многочисленным выговорам и частым визитам карцера. В противовес этому она старалась исполнять просьбу своего первого командира. Попадавшие к ней под командование парни и девушки, после первых вылазок и изначальной ненависти к её несносному характеру и придиркам к амуниции и поведению на поле боя, достаточно быстро находили с ней общий язык и слушались беспрекословно.
Хакетт не боялась подниматься в атаку первой, раздавая биотические оплеухи противнику и барьеры своим, что не раз спасали молодых десантников от шальной пули. И никому не позволяла командовать своими людьми поверх её головы, не раз получая замечания и выговоры о нарушении субординации.
Были и потери. Не часто, но всё же были. В одну из особо отличившихся операций Хакетт потеряла совсем молодого парня, только из учебки. Потеряла из-за труса лейтенанта, с крейсера Лондон четвёртого флота, приданного им в усиление для зачистки крупной базы пиратов. Трус бросил своих людей и отряд Хакетт. Алисия, не смотря на возражения четвертаков, взяла командование на себя и с минимальными потерями выполнила приказ, безвозвратно потеряв троих. Среди которых был и молодой, убитый при миномётном обстреле, которого можно было избежать, если бы не потраченное на разбирательство, «кто теперь главный» время.
После операции, Хакетт без предупреждения, прямо на глазах капитанов двух крейсеров, накинулась на лейтенанта с кулаками, обвиняя в дезертирстве и успела хорошенько отделать, прежде чем её с трудом оттащил собственный отряд. Подчинённые помятого лейтенанта на это смотрели с удовлетворением и не пытались ему помочь.
Хакетт получила очередной выговор, а лейтенанта, после разбирательства, на котором его люди полностью встали на сторону Алисии, чем не мало удивили следаков, сослали на Терру «поднимать пингвинов», чтобы не отсвечивал.
Каждый раненый и каждый убитый ложились на душу Хакетт тяжёлым грузом. Она терпеть не могла терять людей и каждый раз с грустной улыбкой, но радовалась, когда очередного везунчика, заработавшего себе репутацию и звание забирали в другие отряды, взводы и подразделения, где были всё же куда более
опытные командиры. Из-за этой тенденции Хакетт приобрела кличку «Курица наседка». Называли её разумеется так только в кулуарах и когда она была далеко, минимум в пару световых лет.
С другой стороны, те слова, что Орлов сказал в том злосчастном бункере, на первой высадке Хакетт оказались пророческими. Девушка так и застряла на одном месте с погонами старлея. Прыгнуть выше просто не давали, заворачивая любые попытки продвижения по службе. Она великолепно знала причины этого поведения, по крайне мере была уверена в этом и не искала виноватых неся службу так как её учили.