"Все! Я больше не могу! К черту эту работу!" вертелась в голове одна и та же мысль. Но, каждый раз ставя ящик в стопку, Максим внутренне говорил себе: "Еще один ящик и все, останавливаюсь".
Все, пацаны. Десять минут перекур, Коля вытер рукавом пот со лба и присел на стопку досок, лежащих на рампе.
Максим притулился рядом, с трудом переводя дух.
Что, тяжеловато? участливо поинтересовался Николай.
Если честно, то да, признался Макс.
Да, Максюха. Это тебе не по заграницам ездить, Коля по-братски похлопал Макса по плечу. Ладно. Сейчас центр вагона разгребем. Будешь нам ящики сверху из стопок подавать. Я уже пацанам сказал, что ты первый раз на разгрузке. Так
что в вагоне тебе чуток полегче будет.
Спасибо, Колян.
Оставшиеся шесть часов прошли для Максима, как в кошмарном сне. Он уже потерял счет времени, настолько сильно он устал. Николай пытался его подбодрить, но Макс лишь вымученно улыбался, глядя на Проволоцкого ничего не понимающими глазами. И когда в вагоне осталось не более трех десятков ящиков, он усадил еле стоящего на ногах Максима на стопку досок и сам закончил работу за двоих.
Все! Баста, выдохнул Николай, выходя из склада.
Остальные парни, получив из рук кладовщицы половину ящика минералки в качестве премии, с жадностью поглощали грузинскую газировку. Коля тоже присоединился к ним. Открыв ключом от своей комнаты две бутылки "Боржоми", он подошел к Максиму и сунул ему в руки одну из них.
На, попей. Полегче станет.
Спасибо, прохрипел Макс.
Идти сможешь? улыбнулся Проволоцкий.
Попробую, Максим с трудом поднялся со стопки досок.
А то нам нужно еще денежку у "бугра" получить, Коля махнул рукой остальным, и студенты потянулись гуськом к выходу с железнодорожной рампы.
Максим прихрамывая и кряхтя, как старый подагрик, направился следом за своей бригадой получать свою первую в жизни зарплату.
Поднявшись с трудом со своей койки, Максим, еле передвигая ноги, вышел в коридор и первым делом отправился на общую кухню. Вдруг там кто-то после ужина что-нибудь оставил. Есть хотелось так сильно, что чувство брезгливости, которое всегда отличало его в обычной жизни, было безжалостно растоптано другим чувством, имя которому было ГОЛОД.
Проверив все шкафы, Максим пришел к выводу, что найти остатки пищи в студенческой столовой было так же нереально, как и жизнь на Марсе. Даже крошек хлеба и тех не было. "Они что, даже крошки за собой съедают?" тоскливо подумал Макс.
Подойдя к окну, за которым уже проявились первые признаки рассвета, Максим прижался щекой к холодному стеклу и не в силах сдерживать свои ностальгические воспоминания, расплакался. Боже мой, как же хорошо было дома. Мама, которая всегда готовила завтрак и будила его по утрам. Отец, который всегда интересовался, как у него идут дела. Почему он никогда не ценил этого
Чем больше он вспоминал свой дом и родителей, тем сильнее текли слезы. Услышав шаги в коридоре, Максим быстро вытер ладонью свои заплаканные щеки и, вернувшись к раковине, открыл воду.
В кухню зашел заспанный Николай и, взяв со стола алюминиевую кружку, подставил ее под струю воды, которой умывался Максим.
А ты че вскочил ни свет, ни заря? поинтересовался Николай.
Жрать охота, признался Макс.
Коля, посмотрев на свои наручные часы, сразу предложил кардинальное решение этой проблемы:
Через пятнадцать минут молочный магазин открывается. Так что, одевайся и дуй туда. Заодно мне кефирчика с булочкой купишь.
Вспомнив, что вчера утром он получил свою первую зарплату, Максим с радостью согласился.
А где этот магазин?
Сейчас объясню.
Пристроившись сзади толстой тетки, в руках у которой была капроновая сетка, набитая пустыми бутылками, Максим поинтересовался:
Вы крайняя?
Я, сынок, по-доброму отозвалась женщина.
В это время щелкнула внутренняя щеколда, и очередь, стоявшая на невысоком крыльце, сразу же пришла в движение. Протолкнувшись внутрь магазина, Максим, наконец, смог разглядеть, чем в начале восьмидесятых годов торговали в молочных магазинах. Вдоль противоположной стены находился длинный холодильник-прилавок, за которым стояла молоденькая продавщица в белом халате. Сзади нее то и дело сновали два грузчика, которые возили по кафельному полу стопки оцинкованных ящиков, при этом используя какие-то длинные металлические крючки. В ящиках ровными рядами стояли стеклянные бутылки с молоком и кефиром. В самих холодильниках-прилавках на алюминиевых подносах
лежали огромные глыбы масла и маргарина.
Когда подошла очередь Максима, продавщица, отдав сдачу толстой тетке, быстро спросила:
А вам что?
У вас йогурт есть? опрометчиво поинтересовался Максим и сразу же пожалел об этом.
Молодой человек, в общежитии у себя шутить будете, продавщица сдвинула брови, давая понять Максиму, что не настроена на студенческие розыгрыши.
Поняв, что в начале восьмидесятых слово йогурт было не слишком сильно распространено, он решил купить то, что стояло на виду в оцинкованных ящиках.
Мне две бутылки кефира и бутылку молока.
Все? строго спросила продавщица.
А сыр есть? с надеждой в голосе протянул Макс.
Только плавленый. "Дружба" устроит?