Десятки снарядов вздымали тонны воды к небесам, и белоснежные султаны медленно оседали в кипящие пучины. А среди водных столбов, осиянные умирающим светом клонящегося на закат солнца, шли вперед русские крейсера, изрыгая огонь и смерть на оба борта. В нескончаемом дыму хорошо видны были разве что языки пламени, рвущиеся из жерл орудий, пробитых бортов и горящих палуб - но и их укутывал пороховой дым и чад пожаров, иной раз совершенно скрывая корабль из вида. И когда дымную пелену, в которой едва угадывался силуэт русского крейсера, разрывали пополам
вспышки яростного огня, не сразу и понятно было, дал ли крейсер очередной залп, или же взорвался, получив смертельный удар?
И этот прорыв стал звездным часом "Баяна". Именно его восьмидюймовый снаряд угодил в носовую башню японского броненосного крейсера - флагмана шестого боевого отряда "Якумо".
Чудовищный взрыв подбросил бронированную крышу башни, обрушив ее на ходовую рубку. Пятнадцатиметровый язык пламени прянул в потемневшие небеса, из амбразур полыхнуло огнем, будто сам дьявол в клубах адского жара высунулся из-под палубы японского корабля. Спрессованный взрывом воздух тугой плетью вбивал барабанные перепонки вглубь черепа даже на мостике "Баяна", а уж что творилось на "Якумо" не хотелось и думать. Окутанный дымом крейсер выкатился из строя, его судьба повисла на волоске, но... несмотря на то, что огневеющую рану рванули новые взрывы (детонировали снаряды на элеваторах подачи боеприпаса) все же ему посчастливилось уцелеть, хотя, конечно, о продолжении боя нельзя было и думать.
Прочие корабли японского шестого отряда не рискнули противостоять русским крейсерам и отступили, прикрыв огнем своего искалеченного флагмана. Русские вырвались, и дорогу им преграждал один-единственный корабль. Так случилось, что на крейсере японского императорского флота "Сума" еще в начале боя произошла авария в машине. Командир боевого отряда, куда входил этот крейсер, не пожелал связывать себя тихоходом и приказал ему держаться позади своих кораблей, но теперь одинокий "Сума" оказался аккурат по курсу русских крейсеров. Рейценштейн же с курса не сворачивал, направив "Баян" прямо на японский крейсер - и вскоре русские снаряды превратили "Сума"в пылающую развалину. Агония не затянулась и вскоре лишь немногочисленные головы выживших моряков покачивались на волнах там, где "Сума" обрел свой последний приют.
Прорыв под огнем превосходящих сил неприятеля, потопленный "Сума, искалеченный "Якумо" ... Несмотря на то, что получивший большие повреждения "Баян" не имел надежды пройти во Владивосток и вынужден был интернироваться в Сайгоне, его послужной список считался образцовым. Гордый и стремительный силуэт "Баяна" можно было видеть по всей Российской империи - на страницах газет и журналов, на открытках и картинках, популярностью "Баян" уступал разве что "Варягу", но больше - никому. Служить на этом крейсере было большой честью, а уж командовать..., впрочем, Николай всегда считал, что назначение князем заслужено.
Конечно же, образцовая служба и порядки, заведенные первым командиром героического крейсера, а ныне вице-адмиралом Виреном Робертом Николаевичем приобрели характер традиций и соблюдались неукоснительно. Один из таких обычаев зародился из того, что крейсер всегда должен был быть готов поднять адмиральский флаг - в Порт-Артуре "Баян" считался флагманским кораблем эскадры крейсеров, хотя часто действовал как обычный крейсер, водительствуемый лишь своим командиром.
На крейсере имелись адмиральские апартаменты - не только салон, но и большая адмиральская столовая и это помимо офицерской кают-компании. Согласно традиции, адмиральские помещения содержались в готовности принять командующего в любой момент, чтобы даже морскому министру не стыдно было поселиться в них, взойди он на корабль. И вот эту-то традицию князь Еникеев решился оспорить.
Он отписал на имя командующего балтийским флотом следующие соображения: в войну "Баян" был лучшим крейсером артурской эскадры, но сейчас он - старейший в бригаде. И понятно, что флагманским кораблем "Баяну" уже не быть никогда.
Но крейсер невелик размером и тесноват - особенно после того, как установили дополнительную восьмидюймовую палубную пушку. И потому капитан первого ранга князь Еникеев покорнейше испросил разрешения перестроить адмиральский салон и столовую по своему усмотрению.
Как всегда, в таких случаях, завязалась оживленная переписка, но в конце концов князь все же смог отвоевать адмиральские апартаменты под свои нужды. Из столовой решено было сделать помещение для прооперированных раненных и ухода за ними - дело благое, но как наилучшим способом оборудовать такое помещение? Очевидно, что оно не должно быть загромождено мебелью, ведь на пол предстоит укладывать носилки с пострадавшими. А потому адмиральская столовая опустела, только вдоль стен оставлены были шкафы для медикаментов и прочего медицинского материала.
Вот так на крейсере появилось большое и, в общем-то пустующее помещение - так почему бы на невоенное время не приспособить его для чего-то интересного и полезного, например - под фехтовальный зал? Тут правда возникла другая проблема - как бы ни был он