Ну, ты меня утешил! мама рассмеялась, возвращая очарование утру. Эх, Мишка, Мишка Какой же ты у меня большой!
Пей свой кофе, улыбнулся я, а то остынет.
«Любимая женщина» отхлебнула.
Само то, как наш мастер говорит.
Шлепая босиком, прибрела сонная Настя в старой маминой ночнушке.
Доброе утро, красавица! приветствовал я ее.
Доброе утро, краса-авец ответила сестричка, зевая. Никому к удобствам не надо? А то я надолго
Мокни! уступил я по-братски.
Девушка убрела в ванную, и тут же осторожно тинькнул звонок.
Кого это с утра принесло? заворчала во мне скрытая дедовская натура.
Как был, в футболке да в трикушнике, так и вышел ранних гостей встречать. За порогом стоял Сима, то бишь Серафим Павлович, второй секретарь райкома ВЛКСМ. В непривычном для него строгом костюме он напоминал деревенского парубка. Хорошо, хоть без галстука.
Могу? ухмыльнулся Серафим, выражаясь с незатейливым лаконизмом.
Прошу, шаркнул я тапком.
Миша, кто там? донесся мамин голос.
Это ко мне!
Нет, если кофе угостите, жадно принюхался Сима, то я к вам!
На кухне засмеялись.
Проходите!
Скинув туфли, второй секретарь пошел на запах.
Серафим, скромно представился он. Просто Сима. Райкомовские мы. Расходуем свой выходной по причине инициативы комсомольских масс.
Присаживайтесь, Сима, улыбнулась мама. Попробую компенсировать потерю времени.
Премного благодарны!
В ванной зашумел душ, и теперь уже я улыбнулся Настя дождалась, пока ситуация с визитом прояснится, и лишь теперь включила
воду, узнав все подробности.
«Просто Сима» пригубил кофе и завел глаза под потолок.
Божественно! замычал он, и мамины щеки слегка порозовели. Все-таки, до чего красивая мне родительница досталась!
Чмокая и качая головой, Сима ополовинил чашку и лишь затем сказал, отпыхиваясь:
Ну, что, Миша? С автопробегом все в полном порядке. С таким девизом, как у вас, я иного и не ожидал, а когда Егор Ефимов Герой Советского Союза, между прочим, станцевал с нашей завсектором Все аплодировали стоя!
Он так хорошо танцует? удивилась мама.
У Егора Пименовича ног нет. Ребята, второй секретарь кивнул на меня, смастерили ему Ну, это протезами назвать язык не поворачивается. Искусственные ноги! Блеск инженерной мысли! Миш, сколько у вас сейчас таких?
Три пары, если и те считать, что у деда Егора. Да мы бы и больше сделали, но больно дорого выходит.
Профинансируем, строго обязательно! веско сказал Сима. Вопрос на контроле у первого секретаря. Вашу инициативу, товарищ комсорг, поддержали и в Николаеве, и в Киеве, и в Москве! С директором школы я договорился уже, талоны на бензин выбил. Но это все присказка. Короче. Пятеро ветеранов войны, включая Егора Пименовича, тоже хотят поучаствовать в автопробеге. У них на всех одна здоровая нога! Как раз одноногий капитан в отставке Скоков поведет «ЗиС-110». Последние тридцать лет он, если и выбирался на улицу, то на костылях. Можете вы себе такое представить? обратился он к маме.
У-ужас! выдохнула та.
Во-от! вытянул палец второй секретарь. А теперь он будет ходить! Ведь будет, Миш?
Будет, твердо пообещал я. Строго обязательно.
Мамины глаза повлажнели. Она так на меня посмотрела, что я тут же подрос и раздался в плечах.
Глава 4
Сомали, Зейла.
Товарищ полковник! Прием! Да едрить твою Ершов, согнувшись в три погибели, корпел над рацией. Рация шипела, трещала, в моменты хорошего настроения передавала пару слов и тут же срывалась в свист и вой. Завоешь на такой жаре
Солнце палит в затылок, пот капает со склоненного лица на панель Зимний зной.
Сощурившись, Григорий осмотрелся. Его батальон засел в районе старого порта, отстроенного еще османами. Одни каменные арки да башни остались. Вот и всё, на что можно глянуть в Зейле. Ну мечеть еще, десятка два зданий пожиже, в один-два этажа, а остальное хижины, кое-как слепленные из досок, жестянок, картонок, фанерок, тряпья Но место стратегически важное порт. Перекресток. Отсюда километров десять до границы с Джибути. Эфиопия не дальше.
А вокруг, куда ни глянь, унылая равнина, редко где встопорщенная термитником, всклокоченная акацией или колючими кустами. Бакалия пыльная, душная, безрадостная полупустыня, где усохшие полукочевники пасут полудохлых овец. Анус мира, как кучеряво выражается сержант Юдин.
Товарищ капитан!
Ершов оглянулся. К нему трусцой подбегал старший лейтенант Шатов.
Товарищ капитан! Обе зенитные ракетные батареи развернуты и готовы к бою! отрапортовал он, четко прикладывая руку к уставной панаме.
Ат-тлично, старлей! обрадовался Григорий. А я уж думал К-хм Сиадовцы на подходе. Посматривайте кругом, но основное внимание на юго-восток. Авиация попрет с базы в Хургейсе!
Есть!
Ершов бочком вышел в узкую тень древней арки и навел бинокль на зеркальную гладь моря. Крейсер «Грозный», где ты? Твой силуэт на фоне Аденского залива так скрасит жизнь
Во-оздух! взревел Юдин, скрытый масксетью.
Григорий резко развернулся. Вдали, над синей полоской гор, трепетавших в горячем воздухе, висели две темные черточки. Они приближались. Мать, мать, мать
Бросив взгляд на злобно скворчащую рацию, Ершов помчался к ракетчикам.