И я увидела, как над некогда жилой деревней, на возвышенности, был разбит лагерь рогатых. Зоркий козлорог смотрел на еще обжитое селение. Его соратник держал высоко воздетое знамя с грубо вышитой на ткани рогатой бородатой головой. Третий козлорог со всей силы стучал в боевой барабан. Армия рогатых за ними ждала приказа.
Я вспомнила о поющей чаше и сделала, как Валентин попросил. Инструмент издал долгий пронзительный, я бы сказала, магический звук. Теперь только утихающий шум барабана и скрежет чаши доносились над разоренной далью. Снова ветер, свист вьюги, снова пустошь. Козлороги ушли, унеся с собой все награбленное добро, как и смерть унесла с собой прочь души тех, кто только еще жил в деревеньке.
Послышались звуки колокольчика. Это вновь продолговатый поющий дождь, по отдельным колокольцам-трубочкам которого ударял Валентин.
И вновь зазвучали гитара и флейта. Музыка была опустошенной, но при этом, как мне показалось, и несколько умиротворяющей. Чувствовалось, что жизнь должна вернуться опять на разоренную землю, вновь зацвести буйным пламенем. Я машинально взяла чашу и вновь повела пестиком по ее краю.
Звук гитары прервался. Остановилась и я, а утихающий звук поющей чаши унес меня из забытого разоренного поселения среди бескрайних снегов обратно в этот маленький уютный музыкальный домик.
Спасибо за аккомпанемент! промолвил Валентин.
Вот это ты мне историю показал!
Из жизни. Рогатые разграбили деревню недалеко,
а потом попытались напасть на нас. Мы сумели их опередить и разгромили их стан.
Да, у тебя получилась говорящая, сюжетная мелодия.
Спасибо! Значит, мне это и, правда, удалось.
Поставила на полочку поющую чашу, в ряд с такими же другими.
А это что за инструмент? спросила я, показывая на расписную колотушку, которая только что сыграла одну из партий в этой музыкальной пьесе.
Это «гал-гал», барабанчик-колотушка.
Я бы сказала, что это колотушка «тук-тук-тук», улыбнулась я. Красивая.
Мне его подарила Флорентина, как и этот музыкальный поющий ветер. У меня был похожий «гал-гал», который я в качестве трофея забрал у козлорогов. (Что-то во мне перевернулось при этой фразе. Но не подала и виду). Он был более грубой выделки, из чуть более толстой кожи и без росписи. Подарил Флорентине, чтобы использовала в ритуалах. А она сказала, что мой подарок чудесен, но ей, в свою очередь, не хотелось бы лишать меня музыки и взамен дала эту колотушку. Немного другую, но, как видишь, в музыкальной партии ничего не изменилось.
А шум моря сможешь изобразить?
Ладно, слушай.
И снова подул ветер. Но не вьюги. А шум прибоя. Он гнал волны, ударял их о прибрежные скалы, и с шумом отступал. Над морем кружили чайки, а в воде барахтались крабы и медузы.
Море. Голубая-голубая вода, в которое переливаются блики солнца. И я стою по колено в воде, и смотрю на морское дно. Вода успокаивается, и я вижу песчаное, словно из мелких золотых крупинок, дно, на котором лежат перламутровые раковины, ленивая морская звезда и плывут стайки необычных цветных рыб.
Ты так красочно описываешь, заметил Валентин.
Фантазия хорошая. Скажи, а можешь ли сыграть что-нибудь без битв и сражений? Просто, чтобы захотелось радоваться и жить?
Хорошо, я придумал еще одну музыку, «Весеннее возрождение»[2] называется. Слушай! И я уселась удобнее на угловом диванчике, подложив подушки.
Три барабанных удара разной высоту, с самого высокого до низкого, и музыка началась гитарным перебором. К переливу струн добавились басовые ноты второго грифа и такие же низкие звуки толстых резных стволов флейт. Валентин как-то умудрялся переключаться с нижнего на верхний гриф, обратно и возвращаться, и мне иногда казалось, будто две гитары играют одновременно.
Я услышала весеннюю капель. Гулкие звуки барабанов напоминали мне капли, что падали в бочку у стены дома каждую весну и дождливым летом, когда я жила в Зниче. К ним прибавилась мелкая дробь крупных капель, ударявших по забору-штакетнику, по еще не одетым листвой деревьям, по деревянному крыльцу. Сквозь падающие капли радостно преломлялся свет яркого весеннего солнышка. Я открыла глаза, и на месте весенней благодати увидела Валентина, который уже играл на деревянном ксилофоне. Так и рождались звуки капели! Партия ксилофона закончилась и послышался звук флейты, как гудок уходящего вдаль паровоза или парохода. Вновь зазвучала гитара, финальные переборы которых вместе с утихшим гудком умчались куда-то вдаль, завершив мелодию.
Валентин снял свою чудо-гитару с колен и поставил рядом с собой на диван.
А что за флейта, прикрепленная к гитаре? Свирель?
Нет, это мое изобретение. Каждая из флейт настроена только на одну ноту, поэтому я могу играть еще одну мелодическую линию, пока пальцы заняты игрой на гитаре. С обычной флейтой так не получилось бы, а звук губной гармошки мне не нравится. Вот я и придумал инструмент.
Ты такой изобретательный. Создаешь и новые музыкальные инструменты, и оружие. Разве еще кто придумает такое?
Я не раз замечал, насколько же они близки. Лук и арфа. Флейта и духовое ружье.
Ну а что удивительного? Музыка то еще оружие, которое сражает сердца раз и навсегда.