Когда опасность миновала, Лев опустил руку, но теперь, вместо того чтобы ритмично постукивать большим пальцем по бедру, он держал её неподвижно, парящей в воздухе между ними. Это казалось предосторожностью, на случай если ему снова понадобится использовать её. На случай, если ему снова потребуется быть рядом с ней.
Саша громко кашлянула, возвращая себя к реальности.
Дальше я справлюсь, сообщила она Льву, когда они пересекли улицу, и неопределенно махнула рукой через плечо. Метро всего в нескольких кварталах отсюда, и я в порядке, честно. Спасибо за твою, эм помощь или что-то в этом роде
Моя помощь или что-то в этом роде? повторил Лев, усмехаясь. Мило, Саша. Очень мило.
Слушай, вздохнула она с раздражением, как я уже, по-моему, упоминала, я в порядке
Да, конечно, в порядке, пробормотал он, что совершенно очевидно, учитывая, что тебя чуть не сбило такси, и ты совершенно не собиралась останавливаться
я действительно думаю, что ты переоцениваешь свой вклад в этой ситуации. Я имею в виду, конечно, это мило и все такое, при условии, что ты не просто пытаешься ко мне приставать
я искренне пытаюсь спасти твою жизнь, но если это не очевидно, то я действительно не знаю, что мне с этим делать
и, послушай, в любом случае, моя сестра убьет меня, если увидит тебя со мной; или, не знаю, по крайней мере задаст восемь тысяч вопросов, так что
на самом деле следовало бы просто позволить тебе упасть на улице, учитывая, как сильно ты, похоже, этого хочешь
Просто слишком много вопросов, честно говоря, вряд ли оно того стоит
Не знаю, почему я все еще здесь, наверное, мне действительно стоит просто
Тебе действительно стоит
уйти, закончили они в унисон, и Саша совершила ошибку, подняв глаза и поймав взгляд Льва, который тоже на нее смотрел. Они оба резко вдохнули, а после синхронно задрожали от холода. Его волосы были припорошены хлопьями, а голова оставалась без защиты (может, он никогда не носил шапку? Судя по всему, нет; какой отважный идиот), несмотря на то, что она помнила его постоянные движения, подергивание плеч и смену выражения лица, сейчас он стоял неподвижно.
Он все еще удерживал ее. Одна его рука осторожно легла ей на предплечье, когда он повернул ее к себе, и она моргнула, почувствовав, как его пальцы вцепились в ее зимнее пальто.
Тебе холодно? спросила
она его, и он прочистил горло.
Замерзаю, заверил он, и она деловито кивнула, протянув руку, чтобы провести заколдованными пальцами по его губам. Она подождала немного, водя кончиком указательного пальца взад и вперед по линии его рта, пока, наконец, его губы не приоткрылись, а дыхание не стало теплым и слегка пропитанным дымным оттенком виски
Это, произнес он, хотя её пальцы всё ещё парили над его губами, это то, что называют неоднозначными сигналами, Саша.
Она вздрогнула, удивленно моргнула и убрала руку.
Верно, выдохнула она. Да, конечно, прости, я просто не
Чёрт, тихо пробормотал Лев, и прежде чем Саша успела ответить, он притянул её к себе, обняв одной рукой за талию, а свободной рукой взял ее за подбородок, заставив повернуть лицо. Он наклонился ближе, остановившись на расстоянии несколько вдохов от её губ, а его нос осторожно соприкасался с её. Она почувствовала его судорожный вдох, словно ветерок, касающийся её щеки, и уловила ритм его пульса на шее.
Намек был ясен: он подошёл так близко, как только мог. Близко настолько, чтобы чувствовать её, ощущать её присутствие в воздухе между ними, но не ближе; остальное оставалось за ней. Она на мгновение замерла, на грани между тем, что уже произошло, и тем, что могло бы случиться. Несколько секунд она просто наслаждалась этим теплом его дыхания на своих губах, с удивлением отмечая, что могла бы довольствоваться этим сладким ожиданием. Но затем ощутила уверенность так ясно, как пульс его сердца под своей рукой: она больше не сможет выдержать это расстояние.
Она нерешительно коснулась губами уголка его рта, а затем приподнялась на цыпочки, столкнувшись с ним лицом к лицу. Он удержал ее на мгновение, прежде чем неловко отступить. Притянув ее ближе, он уперся спиной в стену здания позади и остался доволен тем, что кирпичи сделали свою работу не позволили им двоим упасть. Это было похоже на драму величайших масштабов, его поцелуй казался увертюрой всех величайших опер, вершиной каждого пейзажа, натиском приливов, судеб и фурий, и она растаяла в его объятиях, согреваемая не только заклинанием на кончиках пальцев.
Почти сразу (её пальцы запутались в его волосах, его руки обвили её талию, а затем вверх-вверх-вверх к линии ее шеи, под пальто, и о-о-о) это было слишком, слишком, слишком. Саша не была совсем неопытной; она знала достаточно (и, конечно, её старшие сёстры предупреждали её об этом не раз), чтобы понимать: если поцелуй ощущается как нечто подобное как опьянение, как безумие, что-то непристойное и в то же время чистое, почти божественное его лучше прекратить, и как можно скорее, иначе он воспламенит все ее мысли.
Мне нужно идти, прошептала она и почувствовала, как Лев протестующе зарычал. На мгновение его пальцы сжались, но затем он отпустил ее, позволяя отойти. Вздохнув, он все еще протягивал к ней одну руку, а другую поднес ко рту, желая выдать аргументы, которые, как он ясно понимал, она не хотела слышать.