Нет, он качает головой. Солнце будет светить еще три часа. Я хочу, чтобы ты рассказа мне кое-что о себе. Что ты хочешь делать больше всего на свете? Что-либо. Если я могу дать это тебе, я сделаю это, детка.
Мне не нужно много времени, чтобы подумать. По правде говоря, есть одна вещь, которую я хотела сделать в тот день, когда приехала сюда, и сделала бы, если бы не боялась бежать.
Ну, есть кое-что. Ты должен пообещать, что не будешь смеяться, говорю я ему.
Он делает крест на груди.
Чтоб мне сдохнуть.
Можно нам мороженого?
Мороженое? он моргает.
Я тяжело киваю.
Да! Мои родители они были немного чрезмерно оберегающими. Ну, не всегда. Мое самое раннее воспоминание это когда мне было три года, и моя мама купила мне ванильное мороженое на ярмарке. Такое вкусное, холодное и чудесное. Это был последний раз, когда я ела мороженое или ходила на ярмарку. Я выросла в какой-то
Мой голос замолкает, когда я думаю, как это объяснить.
Не коммуне, нерешительно говорю я, потом смеюсь. Это звучит слишком расслабленно и вседозволенно. И не ультрарелигиозная секта. Многие семьи, жившие в нашем сообществе, были довольно религиозны, но дело было не в этом. Большинство из них искали то, чего, по их мнению, им не хватало, образ жизни, который не прельщал бы их всяким новым появляющимся нововведением. Звучит хорошо и благородно, но это также изолировало. Это была идея моего дяди после его развода. У него был способ убедить других, что с ними не в порядке не они сами, а общество, в котором они живут, поэтому мы жили отдельно от него. Мы все еще могли бы использовать его. Это не было похоже на то, чтобы быть амишами или что-то в этом роде. У нас был интернет, телевидение и современная одежда. Нам просто не разрешалось общаться со «слепыми овцами», как их называл дядя Джордж. Мы должны были быть готовы к тому дню, когда общество падет, и мы будем вынуждены жить без него.
Хорошо. Я не понимаю, какое это имеет отношение к мороженому.
Я пожимаю плечами.
Излишества общества. Мороженое приводит к сахарной зависимости, делает вас медленным и неспособным постоять за себя. Именно такими, как они хотят, чтобы вы были. Вот что он имел в виду под «слепой овцой».
Он издает низкое горловое рычание.
Глупый. Хотя здесь есть кое-кто, кто полюбил бы твоего дядю.
Это глупо, говорю я ему. Вот почему я ушла. Как только я стала достаточно взрослой, чтобы они не могли по закону держать меня там, я уехала. У меня была секретная стипендия в колледже из-за единственной роскоши, которую позволили мне родители, летнего лагеря по робототехнике. Я разработала ИИ, который каким-то образом был показан благотворительному фонду, который позже связался со мной. Мне предложили стипендию, несмотря на то, что я училась дома, и я ее приняла. Первое, что узнали мои родители, было, когда я сказал им, что ухожу, иначе они нашли бы способ отобрать у меня её, я уверена.
Ты сделала все это сама? спрашивает Каллэн. Его хмурый вид напряжен.
Я киваю.
Мне пришлось.
Он притягивает меня к себе, целуя в макушку.
Малышка, ты потрясающая. И удивительные люди определенно заслуживают любого удовольствия, которое им нравится. Правда в том, что я тоже никогда раньше не ел мороженого. Не потому, что кто-то сказал мне, что я не могу. Просто потому, что это место изолировано. Так что это будет приключением для нас обоих. Посмотрим, что есть у «слепых овец», чего нет у нас, хорошо?
Я киваю и смеюсь, затем смотрю, как он одевается и тушит огонь. Затем он широко раскидывает руки, и я со смехом прыгаю в них, прижимая голову к его груди, пока он несет меня назад, откуда мы пришли.
Глава 7
Сестина
Спускаясь с холма, Каллэн останавливает грузовик.
Не смотри, детка, говорит он, выпрыгивая, но я никак не могу пропустить то, что он увидел.
Скривившись, я отворачиваюсь, но это зрелище уже врезалось в мой мозг.
Тела трех овец лежат неровным треугольником, окрашивая кончики высокой травы в красный цвет от крови. Они были разорваны на части, их внутренности вытянуты наружу в виде звезды вокруг небольшого плоского камня с выжженным на нем каким-то символом.
Я делаю глубокие вдохи, пока жду, отказываясь повернуться в сторону Каллэна, когда грузовик качается под его весом.
Это сделал волвен? спрашиваю я, когда он запускает двигатель.
Нет. Волвены не играют со своей едой. Даже фералы. Это было что-то другое. Какой-то ритуал. Шериф вчера сказала мне, что у одного из наших соседей-людей пропали три овцы, и теперь они ищут большое животное. Но ни одно животное не сделало этого. Этот символ на камне мне знаком, но я не могу его определить, и, судя по траве, это место используется не в первый раз. Это земля Пакта. Кто бы это ни сделал, он был храбр или не знал, кто мы такие. Если бы я не знал, что они все мертвы, я бы поклялся он замолкает и отстраняется.
Я оборачиваюсь и вижу, как он качает головой, задумчиво сдвинув брови.
Ты знаешь, кто это был?
Он выдыхает, затем хватает мою руку, подносит ее к своим губам, целует мои пальцы, а другой рукой управляет.
Не думай больше об этом. Я хочу, чтобы мы наслаждались этим приключением. Я обсужу это с Роарком позже.