Небо серое, и вокруг столько снега, что видимость не превышает двадцати футов передо мной. Дрон, который никогда не перестает появляться, парит над головой, запечатлевая, как я бреду по улице. Мне безумно приятно наблюдать, как он раскачивается в ужасную погоду. Я надеюсь, что он врежется в здание.
Я представляю, как закрываю глаза и выбираю место наугад, прежде чем мои пальцы немеют и отваливаются. Сейчас я едва чувствую свое лицо. Я вытираю рукавом нос, уверенная, что оттуда стекают сопли. Это ошибка. Мое пальто уже покрыто комьями снега. Сквозь снежную бурю проступает светящаяся вывеска бара под названием «Убежище Аида». Он зажат между двумя барами гораздо большего размера. Буква «Г» в слове Аид продолжает мигать, как будто перегорела лампочка.
Я бы сказала, что не верю в приметы, но это неправда. Я Фурия. Я знаю, что Судьбы реальны, и я абсолютно верю, что иногда нам суждено быть в определенных местах в нужное время. Интуиция подсказывает мне, что это то место, где я должна быть.
Дверь едва поддается, когда я пытаюсь ее открыть. Я толкаю ее плечом, и когда она, наконец, поддается, я вваливаюсь внутрь. Порыв снега и холодного воздуха следует за мной по пятам.
Закрой эту гребаную дверь, кричит кто то из глубины бара.
Да, это определенно место в моем вкусе. Я прижимаюсь спиной к двери, чтобы закрыть ее. Нижняя часть скребет по полу со звуком, от которого у меня ломит зубы. В линолеуме есть выбоина от многолетнего шарканья дверью, но она, очевидно, недостаточно глубокая. Я отсалютовала средним пальцем дрону, который все еще барахтался в шторме снаружи.
«Убежище Аида» это еще один маленький шаг вперед по сравнению с «Дырой» с точки зрения классовой разновидности. На полках со спиртным нет нижнего белья, но есть бюстгальтеры, приколотые к потолку и висящие над стойкой бара. Запах пролитого пива, пропитавший древние полы, которые никогда толком не убирались, вызывает у меня укол тоски по дому, к которому я не была готова. Прошло не так много дней с тех пор, как я увидела Джерри, но я все еще чувствую себя совершенно другой по сравнению со своей прежней жизнью в Чикаго. Так много изменилось за такой короткий промежуток времени.
Стены, обшитые деревянными панелями, украшены старыми черно белыми фотографиями знаменитостей, живших задолго до меня. Некоторые из них подписаны, но все они пожелтели от времени.
Уже далеко за полдень, но я понятия не имею, какой сегодня день. В баре всего несколько человек. Фраза «ни одно не похоже на другое» всплывает у меня в голове. Мое дурацкое пушистое пальто промокло от снега. Мои чрезмерно завитые волосы такие же влажные и с каждой минутой становятся все прямее, превращая их в спутанный беспорядок. Посетители бара, с другой стороны, одеты в поношенную одежду и выглядят так, словно только что завершили тяжелый рабочий день.
Когда я подхожу к бару, мне кое что приходит в голову. У меня совсем нет денег. Черт возьми, мой план состоял в том, чтобы купить выпивку и поговорить с барменом, чтобы узнать, смогу ли я получить какую нибудь информацию. Довольно сложно это сделать, когда у тебя нет наличных.
Женщине за стойкой на вид под тридцать. Ее кожа загорелая, как будто она много проводит времени под солнцем, что странно, потому что я не думаю, что в Вегасе еще светит солнце. Ее волосы черные, как полночь, и собраны высоко на голове в неряшливый узел. Ее губы накрашены рубиново красной помадой, а ресницы такие длинные и густые, что, должно быть, ненастоящие.
Несмотря на то, что на улице очень холодно, на ней короткая джинсовая юбка и байкерская футболка с отрезанными рукавами, превращающая ее в майку. Она не улыбается мне, когда я сажусь на барный стул, но и не смотрит на меня злым взглядом. Буду считать это победой.
Я сбрасываю пальто и морщусь, когда с него капает вода. Я вешаю его на табурет рядом со мной, чтобы оно высохло. Хотя я не уверена, что это возможно. От него исходит слабый запах сырости. Я бы оставила его здесь навсегда, если бы мне не нужна была защита от снежной бури снаружи.
Что вам принести? Голос у барменши хриплый и грубый.
Да, я отчасти облажалась, потому что денег нет. Я открываю рот, надеясь, что из него выскочит что нибудь гениальное, когда протяжный
скрежет открывающейся двери привлекает мое внимание к передней части бара.
Моя голова откидывается назад со стоном, который вырывается из моего горла. В дверях стоит Атлас Моррисон, одетый в парку на молнии с большим меховым капюшоном, который делает его похожим на льва. Он откидывает капюшон и трясется всем телом, как животное, когда заходит внутрь. Горстка посетителей смотрит на нас двоих. Их взгляды перебегают между нами, как будто мы самое интересное развлечение, которое видели в «Убежище Аида» за последние десятилетия. Вероятно, так и есть.
Твой друг? Спрашивает барменша, ставя передо мной пиво.
Я смотрю на него, затем на нее и, наконец, на Атласа, прежде чем снова переключиться на барменшу. Я не Я не заказывала
Это за счет заведения, сладкая. Барменша подмигивает мне, затем скрещивает руки на груди и смотрит на Атлас.