С того дня я невольно втянулся в роль старшего брата. И если вначале я это делал больше для того, чтобы доказать, что «я ж не дурак какой», и чтобы родители мною гордились, то постепенно мне начало действительно нравиться заботиться об Айлин. Я показывал и объяснял, как пользоваться техникой, потом водил по паркам и музеям, а когда она наконец начала говорить более уверенно, с восторгом взялся учить её всему, что умел сам.
Так у нас появился с ней один мир на двоих, и с каждым новым умением он ширился и светлел. Мне нравилось чувствовать себя рядом с этим ребёнком взрослым и ответственным мужчиной, я обожал те вкусные цветочные бета-колебания, которые исходили от Айлин. А когда она сама брала меня за руку, это балдёжное состояние было сравнимо лишь с тем, как будто ты годами приручаешь маленького испуганного дикого зверька, и он привыкает к твоим рукам и сам начинает из них есть. Но больше всего подкупало то, как она смотрела на меня. Не просто смотрела, а так, словно я центр её Вселенной.
А что может вскружить голову молодому парню сильнее, чем девушка, которая смотрит на тебя как на божество? Это возносит так сильно, что стараешься быть лучшей версией себя и ужасно боишься не оправдать ожиданий. Когда тобой восхищаются, на тебя полагаются, тебе безгранично доверяют, тебя искренне благодарят это такой крышесносный коктейль эмоций, от которого возникает зависимость похлеще, чем от любого наркотика. Нелегальный допинг, вашу швархову[1] мать, и мощнейший афродизиак в одном флаконе!
Первое прозрение меня настигло, когда Айлин исполнилось семнадцать, а мне, соответственно, двадцать три. Один из папиных друзей был у нас дома. Айлин сама приготовила еду несмотря на штат прислуги, она очень любила это делать и папин бизнес-партнёр отметил, что из моей сестры выйдет замечательная жена.
Жена .
Слово будто астероид обрушилось на мои резонаторы. Я замер. Воздух в комнате стал тяжёлым. Внутри что-то перевернулось. Айлин жена. Это прозвучало так неправильно. Ну какая из Айлин будущая женщина?
И в то же время я вдруг увидел её иначе. Она уже не была той маленькой девочкой, которая училась произносить моё имя без смешного акцента. Она была юной, красивой, умной, невероятной девушкой . И эта мысль Эта мысль ударила так сильно, что я почти задохнулся.
Я невольно посмотрел на неё. Она вежливо улыбалась, благодарила за комплимент, её щёки слегка порозовели. Но что-то во мне отозвалось болезненной ревностью.
Айлин будущая жена. Но не моя.
Собственные мысли напугали. «Яр, мужик, ты чего? Совсем тю-тю?» сказала собственная совесть. И, вторя ей, спросил друг отца:
Арно, а как твои дети ладят между собой? Нет ревности? Я слышал, что в семьях, куда берут приёмных детей, старшие в штыки воспринимают неродных.
Отец закашлялся.
Мой Яранель всегда отличался благоразумием и порядочностью. Я считаю, что воспитал достойного сына. Впрочем если ты не веришь мне, Айлин, скажи, как к тебе относится Яр? Не обижает?
Что ты, пап! Я очень люблю Яранеля! Он лучший брат на свете! Я о таком могла только и мечтать, как и о вас с мамой, тут же ответила Айлин, очаровательно покраснев и выдав в бета-фон, что говорит чистейшую правду.
Гость засмеялся, назвав отца «бесстыдным везунчиком», а у меня эхом в голове отразилось: «Он лучший брат на свете». Ну да, брат. А ты что хотел, Яр, извращуга?
Я открыл глаза, выныривая из воспоминаний. В саду напротив меня стояла цваргиня с чернично-чёрными волосами и недовольным выражением лица.
Яранель, ты меня слышишь? раздражённо спросила она, ломая веточку в руках.
Да, машинально ответил я, но тут же осознал, что не слушал вовсе.
Ну и что ты думаешь насчёт моего предложения? Элионора игриво поиграла бровями.
Прости, это которое?
Цваргиня закатила глаза.
Яр, я, конечно, понимаю, что у тебя в голове калькулятор и сплошные вычисления, как приумножить капитал семьи, но я же уже намекнула! Она строго посмотрела на меня и, не найдя нужной эмоции на лице, шумно вздохнула: Ладно, говорю совсем уж открыто. Через три дня твои и мои родители снимают соседние шале на Снежном Пике. Как ты смотришь на то, чтобы незаметно заглянуть в мою комнату, когда все будут на катаниях? Она выразительно поиграла иссиня-чёрными бровями. Тебе уже тридцать, мне двадцать девять Понятное дело, что определённые вещи до брака на Цварге не одобряются, но мы же прогрессивное поколение. В конце концов, я не хочу однажды оказаться в браке с мужчиной, который мне совершенно не подходит м-м-м...темпераментом.
Элионора дотронулась до моего локтя и открыто посмотрела в глаза, а я замер, шокированно переваривая услышанное. Почему-то вместо того чтобы возмутиться предложению или, наоборот, воспользоваться им, я спросил:
А откуда ты знаешь, что наши семьи снимают шале?
П-ф-ф, отца подслушала. Твой зовёт. Там гулянка будет в честь какого-то праздника Она наморщила нос, пытаясь вспомнить.
День рождения Айлин.
А! Да, точно. День рождения твоей сестры. Ну что? Как ты смотришь на то, чтобы мы уединились, пока эта террасорка будет задувать свечи на торте?
Я всё ещё обдумывал, как вежливо завершить разговор, когда взгляд зацепился за до боли знакомый силуэт на застеклённой лоджии. Свет внутри был выключен, но даже в полумраке я безошибочно узнал хрупкую фигурку Айлин. В изящном вечернем платье, подсвеченная мягким отблеском снега за окнами, она выглядела частью зимнего мира эфемерной, но невыносимо реальной.