Нет, что ты. Яр улыбнулся так, как умел только он, и легонько погладил моё запястье большим пальцем правой руки.
О-о-о Если бы это было прилично, то, клянусь, я замурчала бы как кошка! Владыка, как же приятно!
Я просто хотел предупредить, что считаю неправильным то, как он повёл себя с тобой. И алкоголь, и его бета-колебания Я считаю, что он плохой цварг и не подходит тебе.
Ладно.
*** Яранель
Я мысленно приготовился аргументировать, что Ханс не вариант, как сводная сестра покладисто отозвалась:
Ладно.
А-а-а, ну не мог же я процитировать Айлин ту мерзость, что сказал о ней Ханс? Она бы не поняла. Она у меня такая нежная, открытая и ранимая
Яр, стоп! Хватит. Остановись. Ты грёбаный ревнивый брат-извращенец.
Я с трудом оттормозил себя на мыслях поцеловать Айлин. Просто взять и расставить все точки над рунами, одним поступком объяснив сводной сестре, как на самом деле к ней отношусь. Как внутри всё сводит судорогой, когда я вижу, как кто-то вторгается в её личное пространство. Или когда она широко улыбается но не мне.
Айлин склонилась к моей груди и профессиональными движениями обрабатывала в общем-то плёвую рану. Единственное, что меня остановило от того, чтобы сделать этот опрометчивый шаг, её реакция на моё тело.
Каюсь, я намеренно не стал закатывать рукава или отрезать их, как сделала она. Вместо этого просто снял рубашку. Мне отчаянно хотелось, чтобы она обратила на меня внимание. Не то чтобы я привык демонстрировать свой торс, но случаи бывали в бассейнах, спортзалах, на пляжном волейболе. Если на Цварге женщин не много, то на Тур-Рине, куда я ездил во время учёбы по обмену, я точно мог сказать, что вызываю у девушек интерес. И это касалось не только моих ровесниц.
Однако Айлин даже не взглянула, полностью сконцентрировавшись на порезах. Я не почувствовал и тени тягуче-острых бета-колебаний похоти, которые неизменно излучали девушки, смотревшие на меня без рубашки. Эмоции сестры были лёгкими и светлыми, воздушными похожими на восторг или искреннее восхищение она всегда так пахла в ментальном плане, и я уже привык, считая, что это её личная террасорская особенность. Стоило ей заняться порезами, как фон и вовсе сменился на ровный.
Смирись, Яр, ты для неё брат и всегда им был.
Пальцы Айлин порхали. Я молча наслаждался этими нехитрыми прикосновениями. Она решила на всякий случай заклеить совсем мелкие ранки на предплечьях, и я не удержался от того, чтобы воспользоваться последними минутами наедине. Ведь когда она сделает свою работу, предлога оставаться в спальне сводной сестры не останется, верно?
А вообще, кто-то на сегодняшнем вечере тебе понравился?
Язык мой враг мой.
Айлин вскинула на меня голубые, как ясное небо в горах, глаза. Но вместо того чтобы поинтересоваться причиной моего любопытства, она лишь прикусила губу, на миг раздумывая.
Все молодые цварги приятные и милые, однако никто мне не симпатичен настолько, чтобы я захотела продолжить знакомство. Но если кто-то понравится, обещаю, ты узнаешь первым. Она мило
улыбнулась и добавила: Яр, ты же мой самый близкий друг и защитник с двенадцати лет. Я прибегала к тебе даже с разбитыми коленками. Неужели ты думаешь, я не приду посоветоваться насчёт жениха? Айлин ловко наклеила последний пластырь. Готово!
Друг. Защитник. Посоветоваться насчёт жениха.
Эти слова ударили под дых сильнее, чем любой спарринг-партнёр, когда-либо укладывавший меня на татами. Я даже не понял, как перестал дышать. Я молча кивнул, опасаясь, что голос предаст меня. Любые слова сейчас прозвучали бы или фальшиво, или вовсе неуместно.
Спасибо за доверие наконец выдал я и потянулся к рубашке. Она лежала тут же, окровавленная и мятая.
О, подожди, давай я тебе свежую дам.
Давай.
Айлин вскочила с кровати, вновь рванула куда-то, но этот раз не к шкафам, а в гардеробную. Через несколько секунд она протянула мою же рубашку, только чистую.
Это домработница перепутала, когда вещи раскладывала пробормотала Айлин с красными, очевидно, от беготни, щеками. Я всё хотела отдать, да забывала
Ничего страшного. Я кивнул, набросил сорочку и принялся застёгивать пуговицы самые обыкновенные, не магнитные дань старинной моде на Цварге.
А эту я постираю и потом отдам! Она ловко вытянула у меня из пальцев окровавленную рубашку.
Я снова кивнул, думая о том, что Айлин всё ещё стесняется последствий проявления своих шипов. Ну если ей так проще пускай.
Ровно в тот момент, когда сестра прибралась, а я полностью привёл себя в порядок, на лестнице зазвучали тяжёлые шаги. А ещё через несколько секунд в дверь постучались:
Айлин, детка, ты как себя чувствуешь? Можно я зайду?
Сестра обернулась на меня со смятением и мольбой в глазах. Я расценил это как то, что она не хочет, чтобы отец узнал, что она меня поцарапала, и ободряюще улыбнулся. Пускай открывает.
Да, пап, заходи, сказала Айлин со вздохом.
Гости уже разошлись, и я хотел убедиться, что с тобой всё начал было отец и осёкся. Его взгляд скользнул по отрезанным рукавам платья Айлин и неубранной аптечке. Меж тёмных бровей залегла вертикальная складка, но стоило отцу увидеть в комнате ещё и меня, как по бета-фону донеслось удивление с ощутимой долей недовольства.