Медальон, крепко зажатый в руке, завибрировал и нагрелся. Лунар поднесла безделушку к лицу что бы это значило? И словно дождавшись ее внимания, медальон потянулся влево, игнорируя все законы физики. Лунар хмыкнула себе под нос спасибо за подсказку.
Коридор разветвлялся, дробился нескончаемым количеством дверей и арок, и на какой-то момент Лунар задумалась не пытается ли дом ее обмануть? Закружить-завьюжить, чтобы она
до скончания дней бродила по нему в поисках выхода? Но долго переживать не пришлось спальня Орфея обнаружилась на следующем же перекрестке. Тяжелая ткань из лилового шелка трепетала на неосязаемом ветерке, манила к себе, и Лунар, стиснув зубы, отвела ее в сторону. Ну, была не была.
Комната встретила ее полумраком и сладковатым душком жженых трав. Лунар помедлила у входа, привыкая к мягкому свету прикроватной лампы после тьмы коридора, а затем огляделась.
В спальне Орфея не было ничего, кроме кровати и массивного стола, сплошь заваленного книгами в кожаных переплетах. Некоторые из корешков развалились от старости и страницы торчали наружу, как кривые клыки в оскалившейся пасти. Рядом с книгами теснились пустые склянки и пробирки. На столике рядом с кроватью тихо шелестела желтыми страницами тощая книжонка без обложки. Пришлось шикнуть на нее, чтобы та перестала шуметь.
Подумав, Лунар осторожно взяла одну пробирку со стола воспоминание придется в чем-то нести, раз уж от нервов позабыла принести сосуд с собой.
И неслышной тенью скользнула к кровати.
Безликий мужчина, о котором она столько думала за эти дни, наконец обрел плоть и кровь. И мелькнула тоскливая мысль, что судьба редкая сволочь.
Парень был тот самый, из кофейни. Запутавшись в простынях и обняв подушку обеими руками, Орфей мирно посапывал и не пошевелился даже когда Лунар аккуратно пристроилась на краю кровати, наклоняясь к его лицу, чтобы рассмотреть получше. Вдруг показалось или тени сыграли злую шутку?
Но нет, надежда сдохла в первых рядах это точно был он. Растрепанные темные волосы, татуировки, змеящиеся по рукам руны и знаки Старшей Школы, значения которых Лунар не знала и не хотела знать. Часы, выбитые чернилами на предплечье, оказались живыми прыгала под кожей секундная стрелка. Минутная и часовая застыли на без четверти полночь.
Отходя ко сну, Орфей не снял серьги и цепочки, и они теперь мягко переливались на золотистой коже, отражая свет ночника.
Надеюсь, там нет охранных амулетов подумала она мимоходом, позволяя себе долгую минуту полюбоваться его лицом. Черты тонкие и изящные, словно выточенные из мрамора, и сейчас, без усмешки или нахмуренных угрожающе бровей, он казался юным и трогательно уязвимым.
Лунар вздохнула и погасила светильник. Пора начинать.
Вход в память лежал тропой снов. Лунар недолго побродила среди грез о чужих прикосновениях и ласках, вдыхая аромат вишни и можжевельника. Тепло чужого тела просачивалось в нее по капле, создавая иллюзию, что это ее сон, что это она пахнет вишней, а не та, кого Орфей так желал во сне или наяву, но Лунар быстро от него отмахнулась.
Времени не хватало катастрофически, и она с усилием подтолкнула себя дальше, к графитово-серебряным глубинам памяти чародея, отлично зная куда именно стоит заглянуть в первую очередь.
Орфей по личным причинам прятал нужную вещь в самом дальнем и темной углу, где обычно хранят позорные детские воспоминания и болезненные истории о первой любви или разбитом сердце. У каждого человека оно было это место, Лунар и все ее друзья не дали бы соврать. Хорошие воспоминания никто не хранит так глубоко. Напротив, люди выставляют их на полку, чтобы при случае вернуться и ощутить фантомную тень былого счастья.
Там было что-то еще, целый сундук, битком набитый поблекшими образами, но времени, чтобы ковыряться в чужой памяти, не было. Лунар поудобнее перехватила склянку, подцепляя ногтем то, за чем пришла, и вздрогнула, когда воспоминание серой льдинкой звякнуло о дно пузырька. Вот и все, можно уходить.
Лунар сделала глубокий вдох, соскальзывая с кровати. И замерла, будто молнией ужаленная.
Не открывая глаз, Орфей промотал чересчур осмысленно, будто и не спал вовсе:
Надеюсь, что у тебя веская причина будить меня, Лука. Я страшно устал.
Паника захлестнула Лунар с головой. Тот самый внутренний голос, много раз спасавший, пульсировал в висках: Уходи! Уходи! Уходи!
Она отступила назад, не разбирая дороги. В бедро врезался острый угол стола, зазвенели потревоженные колбы и пробирки. За спиной что-то тревожно звякнуло, и Лунар, ожидающая что Орфей окончательно проснется в любую секунду, подпрыгнула на месте, взмахнув руками. Плохая была идея: острая боль впилась в ладонь и щедро разлилась от запястья до локтя. Лунар закусила губу, поднося руку к глазам в неглубокой ране торчали мельчайшие осколки разбившейся реторты. Кровь жидкая и темная мерцала на стекле.
Лука? от подушки оторвалась встрепанная темноволосая макушка. Орфей завозился в постели, сонно щурясь и пытаясь вырваться из крепкого плена простыней.
Лука, что случилось?
Лунар
рванула к двери. Со второго этажа скатилась кубарем, громко ойкая, когда ступеньки пересчитывали ее ребра, одно за другим, но боль от пореза и выбитого плеча не шла ни в какое сравнение с тем облегчением, которое пришло, как только Лунар распахнула дверь и выскочила во влажную тьму столичной ночи. Оглядываясь по сторонам, словно в любой момент из темноты могла высунуться рука закона и схватить ее за запястье, она шмыгнула на соседнюю улочку, оставляя за спиной дом из красного кирпича с резными решетками на окнах.