Ярек тоже ухмыльнулся, словно прекрасно понимая, что происходит в голове Тристана.
Странное чувство, да? Как будто занимаешься сексом с зеркалом. По крайней мере, я надеюсь, что я не такой холодный.
В отличие от Тристана, у него, казалось, не было проблем с формированием слов в предложения во время секса. Он был так нечеловечески спокоен. Но ведь на самом деле он не был человеком.
Ярек сделал несколько медленных, пробных толчков, приспосабливаясь, прежде чем наклониться и горячо прошептать: «Я мог бы кончить в тебя, если хочешь, но для этого мне сначала понадобится твоя сперма. У инкубов своей нет. Ты будешь милый и липкий. Помеченный. Чей-то. Думаю, тебе это понравится. Чувство принадлежности, для разнообразия.»
Он толкнулся сильнее, так глубоко, как только мог, и Тристан громко застонал в ответ. Он чувствовал себя слишком возбужденным, но все еще нуждался в большем.
Независимо от того, насколько хорошо он был подготовлен, его проход горел от вторжения, но ему было все равно. Покрытый бисеринками пота, связанный и нуждающийся, он остро ощущал свое тело и больше ничего. В его голове не осталось мыслей ни о прошлом, ни о будущем. Он был здесь и сейчас. Он был задницей и членом, жаждущим большего трения, большего контакта, и это было все, что имело значение.
Ярек врезался в него, пока ощущение не перешло за пределы удовольствия и боли во что-то большее, слишком сильное, чтобы вынести.
Пожалуйста, взмолился Тристан хриплым от желания голосом. Пожалуйста.
Он зашел слишком далеко, чтобы сказать, чего именно хочет, но это было очевидно. Он тихо всхлипнул, когда Ярек сжалился над ним и начал дрочить его член.
Разве плохо, что мне это нравится, потому что нравится тебе? хрипло пробормотал Ярек. Я наслаждаюсь звуками, которые ты издаешь, тем, как ты выгибаешь спину и как трепещут твои ресницы. Да, вот так. Ты прекрасен, ты знаешь это?
Связанные руки Тристана беспомощно сжимались и разжимались в порыве схватить что-нибудь, за что-нибудь ухватиться.
«Ты тоже прекрасен», выдохнул бы он, если бы с последней искрой разума не поймал себя на нелепости этих слов, на их тщеславии. Разве это не был просто комплимент самому себе? Но еще через несколько минут логическое мышление перестало его беспокоить. Не было никакого различия между любящим и любимым. Он жил и питался страстью Ярека так же, как Ярек жил и питался им.
Мелодия росла в нем, замысловатые переливы, сказка без слов, и он захныкал от благодарности, потому что это была сказка о радости, о чем-то давно забытом. Другой он был нежен, но тверд, и он не позволит Тристану избежать этой радости.
И это нарастало и нарастало, пока не стало почти невыносимым, а потом заставило его разбиться вдребезги. Ярек укусил его за плечо, когда Тристан забился и застонал под ним, и в этом не было никакого унижения, потому что какое унижение могло быть в мире, заканчивающемся ярким сиянием небытия? Он смутно ощущал, как из него вырываются горячие струи, а затем влажный поток спермы, толчок за толком, затопил его хорошо вспаханный проход, сжимавшийся в такт пульсирующему члену Ярека.
После этого Тристан довольно долго лежал обмягший и растаявший в объятиях Ярека, хотя в его нынешнем состоянии время казалось относительным понятием. В какой-то момент Ярек осторожно выскользнул из него, оставив его расслабленным, помеченным, испытывающим приятную боль. Тристан чувствовал, как из него капает сперма, и, как ни странно, как и говорил Ярек, это было совсем не неприятное ощущение. Ярек развязал руки и соскользнул с кровати. Тристан издал протестующий стон.
Ш-ш-ш Ярек остановился и запустил пальцы в волосы Тристана, нежно взъерошив их. Я скоро вернусь. Я просто хочу привести тебя в порядок.
Вскоре он вернулся с полотенцем, смоченным в теплой воде, и начал осторожно вытирать беспорядок с живота и между ног Тристана. Он работал медленно, чередуя движения ткани с дорожками поцелуев вдоль живота Тристана и внутренней стороны бедер. Тристан не смог сдержать глупой сонной улыбки. Это было приятно. Он чувствовал, как о нем заботятся.
После этого Ярек лег рядом с ним, сдвинув, как тряпичную куклу, чтобы устроиться поудобнее и натянуть одеяло на них обоих. Тристан был теплым и совершенно измотанным, в хорошем смысле. Почему-то мысль о том, что Ярек останется на ночь, доставляла ему удовольствие.
Но тут шепот защекотал ему шею.
А как насчет секрета, который ты мне обещал?
Тристан поморщился, все еще пребывая в приподнятом настроении, но быстро приходя в себя. Ему хотелось еще немного погреться в ощущении близости, но он знал, что это не продлится долго. Он этого не заслужил.
Как хорошо было бы заснуть, свернувшись калачиком вокруг своего ночного возлюбленного, в тепле и удовлетворении, ни о чем не думая. Он чувствовал ровное дыхание Ярека на своей шее, их тела прижимались друг к другу, и временное утешение от этого делало его почти счастливым, как музыка или прогулка по улицам нового города. Это было бы всего лишь отвлекающим маневром, но какое это имело значение, если это принесло ему хоть немного покоя? Его душевные раны не были заражены, но и не заживали, и какая-нибудь мазь могла принести ему облегчение, пусть даже недолгое.