Она нашла способ проникать в умы других.
Да. Антуан не монстр, Харпер. Он был вынужден стать тем, кто он есть. И даже если он сделал это неохотно, он все равно сделал это и потерял все в процессе. Он убил своего собственного отца и своих братьев, чтобы спасти сестру и остановить зло, которое, как он знал, иначе никогда не было бы остановлено. Вот почему каждого Мариньи, унаследовавшего этот особняк, учат исполнять свой долг. Антуан заплатил большую цену, чем кто-либо когда-либо должен был заплатить. Он несет этот груз, это бессмертное проклятие, чтобы следить за связыванием и гарантировать, что эти существа никогда больше не сбегут.
Его лицо поникает. Мои родители не справились с этой обязанностью. Это наша вина, что ему пришлось вернуться сюда. Все это моя вина.
Глава 22
Тотем
Нет.
Я тянусь к руке Джереми, мое сердце разрывается от горя и гнева в его голосе.
Это не твоя вина, Джереми.
Но он отворачивается от меня, его лицо краснеет от гнева и стыда.
На полу шевелится Эйвери. Она стонет, а затем открывает глаза и смотрит на меня.
Харпер? Слабо бормочет она.
Эйвери?
Я наклоняюсь над ней, поднимая ее, чтобы дать ей попить воды. Не пытайся встать. Ты все еще слаба.
Затем я вопросительно смотрю на Джереми. Верно ведь? Она все еще слаба?
Я понятия не имею, как кровь вампира действует как лекарство. Он кивает.
Пройдет несколько часов, прежде чем она вернется в нормальное состояние.
Харпер.
Эйвери сжимает мою руку, ее красивые миндалевидные глаза широко раскрыты и полны тревоги. Нам нужно уходить! В подвале что-то есть, что-то плохое. Оно напало на Коннора Она бросает взгляд в сторону и видит Коннора, лежащего рядом с ней. Коннор!
Она перекатывается на бок, прикасаясь к крови на его шее, ее лицо в ужасе. Однако за то время, пока мы с Джереми разговаривали, его рана полностью зажила, и ее рука осталась сухой. Облегчение проходит через меня с такой интенсивностью, что у меня почти кружится голова. Я нерешительно прикасаюсь к Коннору, мне нужно самой пощупать его пульс. На мгновение мне кажется, что я действительно упаду в обморок впервые в своей жизни. Я понимаю, что где-то между телефонным звонком Джереми и этим моментом я начала заглядывать в бездну жизни без Коннора. Мне было так невероятно одиноко и холодно, что теперь я чувствую себя неуверенно, как будто мое тело собрали заново в новой форме.
Я явно не единственная, кто так думает, хотя и по другим причинам. Выглядя смущенной, Эйвери касается своей шеи, где ее рана тоже зажила. Я думала
Она качает головой, затем неуверенно улыбается. Должно быть, я действительно была не в себе. Откуда взялась вся эта кровь?
Я помню, что сказал Антуан перед уходом, узнать у неё, что произошло.
Эйвери. Я стараюсь говорить ободряюще, все еще отклоняя ее вопрос. Что ты помнишь о том, что случилось?
Я пришла повидаться с Коннором. Я испекла немного печенья.
Я ободряюще киваю. Она смотрит на меня и краснеет. Это было что-то вроде особого печенья, бормочет она.
Особое?
Джереми закатывает глаза. Я думал, ты городская. Печенье с травкой, Харпер.
Оу. Точно.
Я смотрю на Коннора. И мой брат съел их?
Коннор всегда ненавидел наркотики любого рода, главным образом потому, что его отец так их любит.
Не совсем.
Она мрачнеет. Ну, я не сказала ему, что в них было, говорит она, опуская глаза.
Хорошо.
Я даже не хочу думать о том, почему она решила, что одурманить моего брата без его ведома было хорошей идеей, но сейчас нет смысла зацикливаться на этом. Так что же произошло потом?
Это была действительно сильная штука. Мы немного разошлись. Потом я начала слышать голоса.
Она выглядит пристыженной.
Ну, по крайней мере, так мне показалось.
Я хочу сказать ей, что точно знаю, что она имеет в виду, но думаю, что это будет неразумно. В любом случае, Коннор был немного расслаблен, поэтому я пошла прогуляться по дому. Я просто была так уверена, что слышу, как кто-то зовет меня, понимаешь? Это было странно. Потом Коннор, должно быть, пришёл в себя, потому что внезапно он оказался со мной в библиотеке. Он сказал, что хочет показать мне кое-что классное. Он нажал кнопку или что-то в этом роде, и эта книжная полка открылась. Коннор сказал, что нам не следует спускаться по лестнице, но я уже довольно далеко зашла, так что все равно пошла. Он был позади меня, смеялся и говорил
мне подняться, но потом я споткнулась и порезала руку.
Она поворачивает руку ладонью вверх и хмурится. Ну, я думала, что порезала, неуверенно говорит она.
Ты была не в себе, Эйвери. Тебе, наверное, показалось.
Я не могу смотреть на Джереми.
Может быть.
Она все еще выглядит неубежденной. Всё было так странно, теперь это похоже на сон. Я почти ничего не помню, кроме двери у подножия лестницы. Она была большой и тяжёлой, и в середине был какой-то символ.
Она качает головой. Все, о чем я могла думать, это прикоснуться к этому символу. Как будто он звал меня.
Она смотрит на меня извиняющимся взглядом. Я реально была не в себе.
Это не имеет значения.
Я стараюсь не звучать нетерпеливо. Ты помнишь, что произошло дальше?