В том, что Мёрфи был прав, девушка не сомневалась. По крайней мере, первое время. Но с каждым щелчком стрелки на часах, с каждым неприветливым завыванием ветра за окном, с каждым выпитым стаканом злилась все больше. На него за бескомпромиссность. На себя за внезапную уступчивость. Недовольно вертя в пальцах сигарету, пыталась вспомнить хотя бы один случай, когда она оставалась в стороне от сентфорских заварушек. Ни разу. И сейчас такое долгожданное спокойствие сменилось на угнетенное хождение из угла в угол.
Студентка представляла, как сейчас Хилл и Вишня стоят с открытыми ртами и наблюдают за Мёрфи, с небрежной легкостью ломающим рогатого монстра. Представляла и ловила себя на мысли, что завидует драконам.
На Сентфор уже опустился вечер, но ни её желтоглазый бог, ни байкеры так и не появились на пороге. Залив в себя еще стопку, девушка забралась на бильярдный стол и раскинула руки, изучая темный потолок. Накопившаяся усталость, наконец, дала о себе знать, и она сомкнула отяжелевшие веки.
«Сара!»
Первокурсница нервно дернулась, пробормотала что-то под нос и повернулась на бок, поглаживая мягкое зеленое сукно. Неровный сон, навеянный ликером и восставшими страхами, развеялся окончательно, и студентка резко поднялась, беспокойно оглядываясь по сторонам. В казино было пусто, но в ушах все еще звенел крик Вишни. Или Аарона. Или Мёрфи
Сглотнув, спрыгнула на пол и, проверив углы, вернулась на бар, намереваясь прийти в себя и добыть из старой машины немного горького черного кофе Хилл пил только такой, заставляя любившего карамельную пенку Вишню недовольно закатывать глаза.
Почему мы не можем купить нормальный аппарат! кучерявый дракон морщится, давясь густой жижей без сахара. Это форменное издевательство!
Кроме тебя никто не жалуется, усмехается Хилл, потягивая из маленькой чашечки.
Они сидят в его аскетичном кабинете, продумывая расширение сети. Школьница, дремлющая в кресле под горой отчетов и чеков, кажется чужеродным элементом, но это не так: кроме Сары приводить счета в порядок за сутки до налоговой проверки никто из драконов не умеет, а доверять местным бухгалтерам Аарон отказывается. И вот уже второй раз за последние недели отличница засыпает на ворохе финансовых бланков. Вишня мягко проводит рукой по спутанным волосам и укрывает ее своей курткой.
Сара тоже любит сладкий с сиропом, гнет свою линию мужчина, но переходит на шепот, решив, что школьница отключилась окончательно. А ты ее травишь этой гадостью.
Если она попросит другую машину, куплю, отмахивается Хилл, бросая задумчивый взгляд на кресло. Что ты о ней думаешь?
Думаю, что нам повезло, улыбается Вишня, не замечая, как под ворохом бумаг открылась пара внимательных голубых глаз. Нам чертовски с ней повезло.
Я говорю не об этом Аарон отставляет чашку и неслышно встает у окна. Я говорю о другом
Ей семнадцать. И она тусуется с Тёрнером, поджав губы, кучерявый кривится и опрокидывает в себя остатки черной жижи. Именно в таком порядке. С ровесником. Я стараюсь смотреть на нее, как на младшую сестренку. Или типа того. И тебе советую
Девушка не знала, сколько еще таких разговоров запомнил кабинет Хилла, и всякий раз, крутя перед сном золотую монету, гнала непрошеные «а что, если?». Ничего.
«Сара! Помоги нам!»
Горячая чашка с грохотом разбилась о паркет и, не задумываясь, студентка дернулась в сторону выхода и выскочила в холодный сентфорский вечер. Ни фонарей. Ни фар. Ни шороха. Ни звука.
Один удушливый туман и далекий неясный крик. Нервно оглядевшись по сторонам, напрягла слух.
«Скорее, Сара!»
С сожалением взглянув на байки у входа, поморщилась,
представляя, как на утро будут гореть еще не пришедшие в форму мышцы. И, потянувшись под хруст затекшей на твердом бильярдном столе спины, вдохнула и рванула вперед. В ушах неумолимым барабаном стучала кровь и отзывалось отчаянное «Сара, быстрее!».
«Только не Мёрфи»
Добежав до окраины, запыхавшаяся первокурсница вновь огляделась, ища глазами любую подсказку. Решив, что чертов Сентфор попросту решил свести с ума ненавистную гостью, уже было повернула назад, как вдруг застыла. Всю улицу заполнил он.
Унылый.
Неровный.
Прилипчивый.
Пугающий до остановки сердца.
Тот, о котором она старалась забыть навсегда.
Тот, что последний раз слышала после кулаков Сибил.
Тот, что вновь вернул ее в прошлое, от которого она так и не смогла сбежать.
Треск старой цирковой шарманки.
В нос ударил едкий запах засохшей сахарной ваты и горелого попкорна. Девушка зажмурилась, силясь сбросить наваждение, но, открыв глаза, осела из легких выбили весь воздух, из сердца выкачали всю кровь, и даже верные шестеренки, не подводившие ни разу, застыли, оглушив напоследок противным скрежетом.
Вокруг Сары медленно вырастали матерчатые стены, над головой схлопнулся купол. Из ниоткуда появился длинный дубовый стол, обрастая белой скатертью. Мир стремительно закружился красно-белым пятном под омерзительный мотив, и девушку стошнило на застеленный соломой пол.
Страх тебе не к лицу, разнесся под полосатыми сводами до жути знакомый спокойный голос. Как и эти вульгарные тряпки.