И когда уже показалось, что наваждение отпустило, сильные руки подхватывают сзади и кружат в воздухе: рыжий кирпич зданий, холодная сталь весеннего неба, серый асфальт и черный «Вулкан» сливаются в одно грязное пятно.
«Точно умерла»
Ну, хватит уже верещать, ее аккуратно опускают на землю, разворачивают и разочаровывают: глаза напротив не желтые, а голубые. Ни загадочного прищура, ни ироничной ухмылки. Вишня улыбается широко и открыто. Живая, принцесса?
Не называй меня так, первокурсница отшатнулась вместо приветствия и спешно наклонилась за выпавшей в полете корзинкой, скрывая за опустившимся на лицо волосами
непрошеные слезы. Мне больше не нравится.
Эй, ты чего? байкер опустился на корточки и беспокойно заглянул в побелевшее пуще прежнего лицо. Я вообще-то рассчитывал, на другой прием. Только подумайте, наша крошка покорила Нью-Йорк! Думал, что уже не найду тебя: понастроят мегаполисов, а простому парню из захолустья разбирайся в эстакадах и развязках!
Вишня говорил что-то еще, стараясь развеселить замершую над недосушенными тряпками студентку, травил затертые шуточки и аккуратно складывал разбросанные вокруг вещи. И Сара была бы ему благодарна, если бы не один вопрос, все громче звучащий поверх щелчков шестеренок.
Зачем ты приехал? решившись, девушка посмотрела на старого приятеля.
К тебе, принцесса, разве не ясно? он поднялся и протянул руку, но первокурсница только злобно сверкнула глазами. Прости, никаких больше прозвищ, понял. Ты теперь взрослая, мисс ОНил.
Был проездом и решил поздороваться? сощурилась Сара, но руку все же взяла. Не смеши.
Я так далеко не катаюсь, усмехнулся мужчина, но голубые глаза быстро потемнели. Настолько далеко только по делу. Прости, но я должен забрать тебя домой.
Не выдержав, студентка рассмеялась, представляя возвращение «домой». Воображала, как поднимется по узкой лестнице в милую девчачью комнату, как скрипнет та самая половица, под которой она хранила страшное оружие, как откроется окно и по полу сразу начнет стелиться густой туман, неизменно приносящий с собой кошмары.
Если ты говоришь серьезно, то у меня есть адрес прекрасной больницы в центре, девушка подхватила корзину и повернулась к другу спиной. Только безумец мог подумать, что я туда вернусь.
Она решительно шагает прочь, но снова застывает, потому что в голосе Вишни слышатся нотки, которых не было отродясь.
Дети, Сара, он впервые обращается к ней серьезно. Они снова пропадают.
И сейчас студентка молча сидит рядом с мрачным байкером, нервно крутящим баранку. К давно забытому маленькому домику они подъехали, когда на город уже опустилась ночь, но окна были темны. Беспокойно взглянув на приятеля, девушка открыла дверь и вышла. Старалась не вдыхать, но удушливый сентфорский воздух уже проник под одежду и бродил по холодной коже, вызывая неприятную волну мурашек.
Она уехала почти сразу после тебя, Вишня облокотился на капот прокатной машины и щелкнул зажигалкой. Думал, ты знаешь.
Ни черта она не знала: миссис ОНил так и не удостоила единственную дочь звонком, хотя, сбегая, школьница оставила короткую записку, в которой точно можно было найти адрес и телефон для связи. Сара всегда отличалась ровным разборчивым почерком, но все связи были оборваны, и даже самые аккуратные символы не могли этого изменить.
Вздохнув, первокурсница поднялась по ступенькам и сдвинула тяжелый горшок с давно погибшим цветком: чутье не обмануло ключ заржавел, но тонкая дверь, покрытая неровным слоем облупившейся краски, поддалась.
Скажи кто утром, что в полночь она добровольно войдет в этот дом, девушка бы только рассмеялась и покрутила пальцем у виска. Но сейчас было не до смеха. Она действительно прошла через гостиную, завернутую в пожелтевший пыльный кокон простыней; провела дрожащей рукой по деревянной колонне в кухне и распахнула окно, впуская тот самый туман: уж лучше он, чем затхлый запах плесени и безысходности.
Потоптавшись на пороге, Вишня зашел следом, молча наблюдая, как бледным призраком Сара скользит по комнатам, добровольно возвращаясь в кошмар, из которого с таким трудом выбралась.
Прости, других слов у него нет. Но есть пара ног, и он приближается к тонкой фигуре, которая уже растворяется в тумане. Есть пара рук, которыми он обнимает дрожащие плечи. Есть широкая грудь, к которой он прижимает косматую после долгой дороги голову. Прости меня.
И они стоят в оглушающей тишине пугающего дома на темной улице. И им обоим чертовски страшно.
Не оставляй меня здесь одну, прошептала Сара. Не заставляй меня проходить через это в одиночку.
Ты не будешь одна, даю слово, байкер прижимает ее крепче и прикрывает глаза, молясь, чтобы повзрослевшая и похорошевшая ОНил не почувствовала предательски зачастившего сердца. Уезжавшая в спешке костлявая девчонка с потерянным взглядом была его головной болью, вечной занозой и настоящей боевой подругой: кем угодно, только не той, о которой можно помечтать в душе. Но сейчас, в темноте лишенного энергии дома, вдыхая запах ромашки пополам с крепким сигаретным дымом, он чувствовал, как по коже проходит клятая волна. Обещаю, принцесса.