Если бы Кейталин повторил свой вопрос сейчас, я бы сказала, что мне пора умирать. Но не потому, что мои желания не исполнятся, а потому, что они уже исполнились. Принц Лусиан жив, ему ничего не угрожает. Это все, чего я хотела. Мой брат жив. Ему не грозит смертный приговор. Кейталин, конечно, был уверен, что убийство Лусианасойдет ему с рук и несмотря ни на что принцем выберут его, но у меня были сомнения в силе его аргументов. Хотя бы потому, что я все еще верила в древнюю силу света. И еще потому, что в отличие от Кейталина, у меня была своя тень. Ни у кого из живущих Ванеску ее больше не было. Я проверяла.
Кейталин думал, что сила Старейшин держится на традициях. Все привыкли, что так устроен наш мир. Думаю, что Кейталин планировал распустить Совет, если бы они не одобрили его действий и не признали его право на трон. Распустить или уничтожить. И чем дольше я думала в тот вечер, тем отчетливее понимала, что никто из нас не выжил бы во время переворота. Ну, может быть, у меня были шансы. А может быть, и нет. Но у Кейталина их не было. Странно, что я не подумала об этом, когда мы планировали переворот. Но с другой стороны, как бы я рассказала брату и всем остальным о своей тени? Они поверили бы мне? Нет. В лучшем случае просто бы посмеялись. В худшем назвали бы сумасшедшей. Ровно до встречи со Старейшинами. А в Совет Старейшин входили только те, у кого были тени. Я знала, потому что видела их. С детства. И мне было странно, что никто, кроме меня, не замечает огромную рысь, сопровождающую повсюду примара Ульрика, или медведя генерала Зольдича. Я не знала, что могут тени. Но я не сомневалась, что тени у Старейшин это не простая случайность. Они что-то значат, но я не знала что. Моя тень вела себя как обычная тень. Только выглядела она как волк.
Глава 4. Лусиан: Тоска зеленая, обыкновенная
Не то, чтобы очень усердно. Первые дни мне было не до того, церемония, вступление на трон, то да се. Но в голове я все равно держал ее лицо, ее голос. Иногда оглядывался, заслышав смутно похожие интонации или увидев похожий силуэт, но напрасно. Я плохо помнил ее, но был уверен, что узнаю, когда встречу. Дело было не в том, как она выглядела, а в том, кем она была. Какое ощущение исходило от нее. Это как запах сирени или шум водопада сложно описать, но ни с чем не спутаешь. Так было и с этой девушкой.
Наверно, я влюбился в нее. Может, из чувства благодарности, а может, потому что люблю тайны. Но сначала мне было немного не до нее из-за церемонии, а потом я выполнял данное себе слово выучить имена и должности всех придворных, всех государственных чиновников, всех, с кем мне приходится иметь дело. Имена и лица. И когда я закончил с этим, я понял, что пора наконец заниматься государственными делами, а личная жизнь подождет до тех времен, когда когда что? Я не знал. Бывает ли у принцев отпуск? Едва ли. Но отдых точно должен был быть.
Вечерами я иногда выходил в город, на светские торжества типа бала или премьеру в опере. Положение обязывает, но еще я думал встретить там ее. И однажды вечером, проезжая мимо белого особняка с заколоченными наглухо воротами, к которым все еще был прибит мой приказ о ссылке семьи Ванеску, я вдруг понял то, на что так долго закрывал глаза. Конечно, она была Ванеску. Конечно, она участвовала в заговоре, иначе откуда бы она знала все эти подробности про охрану, про желтый кабинет? Но что тогда заставило ее выдать заговорщиков? Ссора внутри семьи? Месть кому-то из своих? Что? Наверное, я этого никогда не узнаю, если не спрошу ее саму. А спросить ее я вряд ли смогу, я даже не помнил, куда я их выслал. Вернее, даже не знал, просто велел канцлеру найти самый далекий
от столицы северный город, самый далекий и по-возможности, самый маленький. Если я спрошу, он наверняка скажет, он неплохой человек, этот канцлер Марлен, но я не спрошу. Не стоит принцу интересоваться судьбой заговорщиков. Это неправильно. Что бы ни двигало этой девушкой, я был ей благодарен за свою спасенную жизнь, и на этом точка. В конце концов, я выполнил свое обещание все они остались живы. Все.
Через год я уже не вспоминал о ней каждый день. Так, иногда, редко. Перед сном. И стоило мне поймать себя на мыслях об этой девушке, как я тут же заставлял себя подумать о другом. У меня было полно дел.
Я говорю так полно дел, как будто все знают, какие у меня дела, но на самом деле я имел крайне смутное представление о том, чем занимается правитель, пока не оказался на его месте. Это очень утомительно. Войны, сражения? Забудьте! Роскошные балы, приемы в честь послов? Забудьте! Это горы писем, бумаг и приказов. Это отчеты по самым разным поводам и иногда даже без повода. Это миллион вопросов, которые надо решить, которые никто не знает, как решить, и поэтому ответственность на себя должен взять принц. Это сотни споров, в которых зачастую нет виноватых, а еще чаще нет правых. И кто-то должен рассудить эти споры. И этот кто-то снова я, несчастный принц. Я должен был в один момент научиться разбираться в экономике, обороне, науке, целительстве, миграции и сотне других вопросов.