Марлен смотрел на меня с интересом.
Ваша светлость, неужели вы не планируете их устранение? В дальнейшем
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что он имеет в виду.
Я думаю, резко ответил я, их устранением займется их новый образ жизни. Неужели вы думаете, что люди, всю жизнь прожившие в столице и при дворе, смогут выжить на севере, да еще в статусе изменников?
Кейталин Ванеску очень умен, ваша светлость, осторожно начал Марлен. Он может отомстить.
Я покачал головой.
Вы когда-нибудь бывали в маленьких городах, канцлер?
Проездом.
Поверьте, у него не останется сил на месть.
Надеюсь, что вы правы, вздохнул канцлер.
Я отправился к себе, на ходу размышляя об услышанном. Кейталин Ваннеску. Вот кто стоит за покушением, и это очевидно для всех, кроме меня.
Кейталин приходил на прием, устроенный в честь моего прибытия в столицу, и я отлично помнил его. Мы едва перекинулись парой слов помимо официального приветствия. Но я все
равно помнил его, его нельзя было не помнить. Он был как солнце. Он входил и все поворачивались в его сторону. Он улыбался, и все улыбались вместе с ним. Может быть, поэтому его часто называли блистающим. У него было прекрасное образование, он хорошо фехтовал, он был едва ли не первым модником столицы, он нравился женщинам. Но я понятия не имел, чем он занимался. Каким человеком он был.
Глава 3. Ровена: У меня больше нет брата. Но он есть
Кейталин хитро смотрит на меня, а потом протягивает руку, будто приглашает на танец. Я привычным жестом вкладываю свою ладонь в его, даже не успев задуматься. Он привлекает меня к себе и мы начинаем танцевать под мелодию, которую насвистывает Кейталин.
Чувственнее, леди Ровена, чувственнее, говорит он, подражая голосу нашего старенького учителя танцев, вы должны показать мужчине, что трепещете от его близости. Трепещите, я не ощущаю вашего трепета!
Обычно я всегда улыбалась, когда Кейталин вытворял такое. Но сегодня мне не хочется ни улыбаться, ни трепетать. Кейталин сокращает расстояние между нами, так что я чувствую его запах немного жгучего перца, немного горьковатой смолы и заглядывает мне в глаза, продолжая вести свою партию танца.
Боишься? тихо спрашивает он, и теплый воздух его дыхания касается моего лица. Не бойся, сестричка, пока я с тобой, ничего не бойся.
Не боюсь, шепотом отвечаю я, и вдруг меня пробирает крупная дрожь. Я замерзла. Пойдем в дом!
Я останавливаюсь и убираю свою руку с плеча брата. Он отпускает мою ладонь, проводя кончиками пальцев по моему запястью в мимолетной ласке.
Какая же ты мерзлячка, смеется Кейталин. Тебе бы замуж за примара Констанцы, чтобы круглый год жить в тепле. Кстати, хочешь замуж за примара Констанцы?
Я вздохнула и улыбнулась:
Кто там сейчас примар, ты хоть знаешь?
А ты нет? Конечно, я знаю всех примаров всех наших больших городов. Не так их много у нас, всего два десятка. В голосе Кейталина прорезалось раздражение. Могла бы и выучить.
Достаточно того, что ты знаешь, ответила я, это же ты будешь принцем, не я. Тебе эти знания нужны, а мне нет. Я пожала плечами. Так кто там примар в Констанце, небось, какой-нибудь старик?
Аристиде Даньяу, улыбнулся Кейталин. Красавчик, как раз в твоем стиле: высокий, широкоплечий.
Умный? спросила я.
Кейталин скривился.
Был бы дураком, не был бы примаром. Могла бы и сама догадаться.
Ладно, взгляну на него одним глазом, если ты так настаиваешь. Он будет на коронации?
Нет, едва ли. Он не любитель светской жизни, если только не он главное светило.
Пожалуй, тогда не хочу я за него замуж.
Я помимо воли вспомнила Лусиана. Вряд ли у Аристиде такой же бархатный голос, как у Лусиана, такие же прозрачные серые глаза, как у Лусиана Да, Кейталин был прав, правее некуда, когда сказал, что мне нравятся сильные мужчины. Но сила Лусиана была не только в его широких плечах и сильных мышцах. Я вздохнула. В чем бы ни была его сила, больше я его не увижу. Никогда.
О, конечно, ехидно фыркнул Кейталин, у тебя новая любовь, я заметил.
Я попыталась возразить, но замолчала, услышав звук, которого на нашей улице в этот час никак не должно было быть. Стук копыт.
Больше из того вечера и следующего дня я ничего не помню.
Потом помню холодное утро, одно из многих на пути к нашей ссылке. Воздух был сырым, будто дождь никак не мог заставить себя собраться в капли и упасть на землю, а потому висел в воздухе серыми мокрыми занавесками. Я сидела в повозке с открытым верхом, которая была заставлена деревянными сундуками. Если только равномерные подпрыгивания на каждой выбоине можно назвать словом «сидела». Напротив меня сидели дядя Орэль и Кейталин. Остальные выбрали закрытые повозки. По обеим сторонам дороги, что влево, что вправо, до самого горизонта тянулись поля, припорошенные снегом. Сквозь тонкий слой снега торчала жухлая трава и все вместе где-то на горизонте сливалось с таким же серо-желтым небом.
Мне, наконец, пришло в голову спросить, куда мы едем.
В
Шолда-Маре, нехотя ответил дядя Орэль.
Где это? Я даже не знаю.
Уверен, даже их ближайшие соседи слабо представляют, где этот Шолда-Маре, буркнул дядя Орэль. Если нас оставили в живых, то уж наверняка засунут в такое место, где мы подохнем сами по себе.