Исполосовав спину и задницу парня в косую линеечку, Хей отправила его обратно на мужскую половину. А на следующий день он снова ждал ее под дверью, уже с флоггером в руках. В этот раз, вместо порки, парнишка был практически изнасилован страпоном, под очередное повторяющееся нравоучение: «Только я решаю, как буду развлекаться со зверьками! Понял? Я!».
Увидев его на третий вечер, Хей просто прошла мимо, сделав вид, что не замечает. Однако не успела она сесть на кровать и вытянуть вперед ногу, как туфелька тут же оказалась аккуратно снята и поставлена на пол. За ней последовала вторая. Дождавшись одобрительного кивка, парнишка коснулся губами освободившихся пальчиков на ногах и начал их нежно посасывать. Когда, осмелев, губы начали от пальчиков подниматься выше и выше, Хей отпихнула парня от себя и приказала больше не приходить. Но на следующий вечер он явился снова, стоя на коленях, напряженный и упрямый.
Стало понятно, что у Хей есть три варианта. Или регулярно пороть так, чтобы несколько дней ходить не мог, и надеяться, что в какой-то момент урок будет усвоен. Или продать. Или оставить все как есть.
В итоге, уже шесть лет ежевечерне Дийк ожидал свою госпожу в ее комнате.
- Сегодня я устала, - томно протянула Хей, кидая платье на пол. А сама, упав на кровать, из-под опущенных ресниц наблюдала, как мужчина, не вставая с колен, быстро подползает к ней, снимает туфли, одну за другой, нежно прикасается губами к пальчикам и вопросительно смотрит, ожидая дальнейших приказаний.
- Завтрак принесешь в восемь. Теперь отвали, я спать хочу.
Дийк едва заметно вздохнул и тихо прошептал:
- Да, госпожа
Дверь едва слышно хлопнула, выпуская парня, но Хей уже спала, зная, что платье висит в шкафу, а туфельки ждут ее у кровати. Она уже так привыкла к этому, что просто не замечала таких мелочей. Обычно всем этим занимались мужья или мужчины, выбранные хозяйкой комнаты. Ну или горничные регулярно прибирались А у Хей был Дийк. Преданный, незаметный, послушный и всегда находящийся где-то рядом.
Глава 2
Лайри:- Бульк!
Круги по воде. Не получилось.
- Шлеп-шлеп-шлеп-шлеп-бульк!
Вот так лучше.
Я обняла колени и уткнулась в них подбородком.
Вечер. У озера было тихо. Спокойно. В большом доме, как всегда, тетя Глей громогласно распекает всех, кто, по ее мнению, сегодня плохо себя вел. То есть всех подряд. Ну, может быть, кроме Рой.
Ройра - старшая дочь, наследница. Красавица, умница, мамина гордость. Ее ругают очень редко. Как и меня, впрочем. Только Рой не песочат потому, что она - почти совершенство, а меня не видно и не слышно, и про меня так просто забыть. Но если заметят, обязательно напомнят, что благодарность - правильная жизненная позиция.
Четыре года назад умерла тетя Вийна. В ее малюсеньком доме, стоящем на самой окраине, всегда было тепло, уютно и тихо. Я привыкла наблюдать яркую, шумную и беспокойную жизнь с высокого крылечка. Мне не разрешалось ввязываться в буйные игры ровесников, так как девочкой я была слабенькой и легко подхватывала любую инфекцию, а первая же попытка залезть на дерево закончилась сломанным запястьем. Так что сначала было нельзя, а потом и самой не хотелось.
С книжкой было интереснее. Тетя приносила из большого дома потрепанные томики сказок. Когда я выучила эти истории наизусть почти дословно, появились не менее затрепанные романы. Про любовь. Про приключения.
Но новинки появлялись редко, правильнее сказать - никогда. И в ход пошли сельскохозяйственные учебники, какие-то пособия, инструкции. Страсть к печатному слову оказалась неодолимой. Тетя то ворчала: "глаза испортишь, несносная девчонка!", то гладила по голове и подсовывала новую книжку. Никакой логики, как, впрочем, вообще в жизни.
Читать и наблюдать - это были два моих любимых занятия. Я всегда, с самого раннего детства, жила отдельно от нашей фермерской буйной детворы. Зато внимательно приглядываясь и прислушиваясь. Я научилась замечать многое, а потом не просто замечать, но и обдумывать, просчитывать нехитрые детские интриги. И всегда радовалась, если удавалось точно предугадать, чем закончится очередная история.
А вот вмешиваться мне в голову пришло далеко не сразу. Сначала эта мысль вообще напугала. Это же надо подойти, что-то сказать, как-то привлечь к себе внимание. И это тогда, когда все вокруг кричат, смеются, бегают! Толкнут еще... И потом, все будут смотреть... да ну его.
Но "его" все же было жалко. Чейре - хороший мальчик. Улыбчивый, не вредный. И совсем не виноват в том, что Рой очень хочется всем доказать, какая она самая главная. Он ведь даже не против ее старшинства, но заглядывать в рот и бегать хвостиком не спешит.
Я в тот раз думала весь вечер и даже кусочек ночи. А к утру придумала. Все же быть примерной тихой девочкой в определенной ситуации очень удобно. Если ровесники тебя не замечают, то взрослые только рады, что хоть один ребенок на ферме не орет и не носится по лесу так, словно ему реактивный двигатель вставили, а про тормоза забыли.
Попросить тетю Дийну помочь, выждав нужный момент, похлопать глазками и застенчиво улыбнуться... я не сомневалась в успехе. За взрослыми я тоже наблюдала. И реакцию просчитала.