Я прикрываю глаза, когда Дексар перекатывается, притягивая меня к себе, пока я не растягиваюсь у него на груди.
Я сижу на верхней ступеньке лестницы, спрятавшись в тени. Я здесь уже полгода, но делаю все неправильно. Что бы это ни было.
У тебя была только одна задача. Дай мне гребаного ребенка. Ты не только в этом облажалась, но и решила, что лучшее решение это вырастить чужую дворняжку?
Я вздрагиваю, предательство пронзает меня, как нож. Мне нравится Брайан. Он никогда не заставляет меня называть его папой. Однажды он взял меня с собой на рыбалку и с безграничным терпением учил ловить на удочку мелкую рыбешку.
Но он такой же, как и все остальные.
У нее была одна цель. Сделать нас семьей. Малышка почти не разговаривает!
Ты тоже хотел ее, Брайан, голос Джулии дрожит, но я знаю, что будет дальше.
Я крадусь обратно наверх и начинаю собирать вещи.
Я резко просыпаюсь и хмурюсь. Мне казалось, что я не настолько устала, чтобы заснуть, и я стряхиваю с себя воспоминания, которые налипли на меня, как паутина. Разговор с Дексаром о моем детстве открыл ящик Пандоры. И теперь мне нужно его закрыть.
Я скатываюсь с его груди, игнорируя его руку, когда он тянется ко мне.
Уверена, у тебя есть дела, бормочу я, натягивая платье.
Дексар наблюдает за мной своими темными глазами.
Ты в порядке?
В порядке. Увидимся позже.
ДЕКСАР
Алексис отстраняется. Даже слепой мужчина мог бы увидеть, что она полна решимости не испытывать ко мне никаких чувств. Ее пустая улыбка, когда мы закончили кувыркаться, и то, что она проводила меньше времени в моих комнатах, ясно дает понять, что она не собирается быть моей каталь.
Я пытаюсь быть терпеливым.
Лекси бросили, когда ей было всего несколько часов от роду. Это означает, что она, скорее всего, опасается, что ей снова причинят боль. Мои руки сжимаются в кулаки при мысли о том, кто мог отказаться от такого драгоценного подарка.
Так
как же мне убедить ее, что я не причиню ей боль?
Возможно, тебе стоит начать с честности.
Я потираю затылок, сердито глядя на выход, через который только что прошла Алексис. Если я расскажу ей о пророчестве, она меня бросит. Может быть, не сегодня, может быть, даже не завтра, но она никогда не поверит, что мои чувства к ней настоящие.
Я вздыхаю. Хотя я пытался держать Алексис поблизости, я не хочу, чтобы она чувствовала, словно я душу ее. Она привыкла быть независимой, моя Лекси. Сейчас за ней наблюдают, куда бы она ни пошла, воины, готовые в любой момент броситься в бой и защитить ее от любого возможного вреда.
Она позволяет это. Пока.
Я провожу день, слушая прошения в Большой комнате. Но я заметно отвлекаюсь и мгновенно настораживаюсь, когда в комнату входит воин, подходит к Бриксу и что-то шепчет ему на ухо.
Взгляд Брикса перескакивает на меня, и я вскакиваю на ноги, шагая к нему, в комнате становится тихо.
Что случилось?
Он оглядывается вокруг и жестом указывает на вход. Я пробегаю взглядом по тем, кто все еще ждет, чтобы рассказать мне о своих проблемах.
У меня чрезвычайная ситуация. Продолжим завтра.
Раздаются ропот, но я не обращаю на него внимания, выходя из кради вместе с Бриксом.
Что случилось? Что-то с Алексис?
С ней все в порядке. Но она с твоей матерью.
Я закрываю глаза и чертыхаюсь. Проблема не в моей матери. Меня беспокоит женщина, которая проводит так много времени с моей матерью.
Я словно выхожу на тропу войны, проходя через лагерь. Кради моей матери большой, с небольшим садом снаружи, с видом на реку. Она отказывается переезжать в мой кради, настаивая на том, что провела много оборотов в окружении племени и теперь предпочитает уединение.
Как бы сильно меня не тревожила угроза безопасности, я понимаю ее потребность в собственном пространстве.
Когда я приближаюсь, три женщины сидят в саду, погруженные в беседу. Мама сидит рядом с Алексис, которая сейчас бледна и смотрит на Ини, как на змею.
Ини мудрец нашего племени, и я никогда не предполагал, что эти двое встретятся. По крайней мере, до тех пор, пока я не объясню Алексис, почему она здесь.
Я на мгновение закрываю глаза, борясь с яростью, а затем двигаюсь к ним. Алексис заметно напрягается, ее взгляд тут же находит мое лицо, и ее шок и смятение сменяются гневом.
Ты! выплевывает она, и мама на мгновение вздрагивает, потрясенно глядя на Алексис. Шок сменяется весельем, когда Алексис поднимается на ноги, сжимая руки в кулаки и глядя на меня снизу-вверх.
Я предлагаю перенести это в более уединенное место, начинаю я, и Алексис издает сдавленный смешок.
Зачем беспокоиться, если все в этом племени точно знают, зачем я здесь? ее голос становится жестче. Знаешь, я задавалась вопросом, почему люди все время называют меня каталь. Я решила, что это вежливый термин для обозначения подружки катая или что-то в этом роде.
Алексис
Но нет. Они называют меня так из-за какого-то дурацкого пророчества.
Ини откашливается, но в ее глазах плещется веселье, а не обида.
Мать бросает на меня укоризненный взгляд. Я практически слышу, как она спрашивает меня, почему я не рассказал Алексис о пророчестве.
Один год, шипит Алексис. Ты сказал, что я могу вернуться домой через один оборот!