До нас донеслось сонное бормотание, девчачье, Габриэля.
Заболела? спросила Мэри. Почему ты обмоталась? в её голосе слышались ворчливые нотки.
От сухого воздуха сильно запершило в горле и я начала кашлять. Люк обнял меня и прижал к груди, чтоб заглушить кашель. Я попыталась сглотнуть и дышать, но чем больше вдыхала, тем больше кашляла.
В спальне Габриэль тоже начал кашлять, пытаясь заглушить меня.
Ты же не собираешься блевать? спросила Мэри. Я пришла показаться и снова уйду. Она снова заснула.
Слезы навернулись на глаза. Меня уже трясло от пыталась сдержать кашель. Люк склонился к моему уху:
Потерпи, сладкая, прошептал он. Ещё одну минуту.
Я прижалась лицом к его груди, и зажала рот футболкой.
Тебе нужно попить воды, сказала Мэри.
Несколько минут было тихо. Я сглатывала и сглатывала, чтобы подавить кашель.
Дверь чердака резко открылась. Габриэль устремился вовнутрь, а Люк вытолкнул меня. Кашель душил меня и я, наконец-то, дала ему волю и забралась в кровать.
Дверь была широко открыта, но Мари ушла. Я вдохнула, встала с кровати и поползла к двери.
Мари была у себя, копалась в вещах на полу. Я вышла в коридор и направилась в ванную. Наклонилась и, подсунув голову под кран, попила.
Мари вошла и толкнула меня, пока я была вверх тормашками, и немного воды попало мне в нос. Я отошла, кашляя и высмаркивая воду. Прекрасно.
Мари дернула ящик и вытащила всё для макияжа, выбрала нужное и засунула в сумку для книг.
Я вернусь завтра, сказала она, вышла в коридор и спустилась по лестнице.
Неужели она заходила к маме? И не заметила
капельницу? И повязки у меня на запястьях и вокруг лодыжек. Почему члены моей семьи проходят рядом друг с другом и ничего не видят? А парни замечали повязки, синяки, какая у меня прическа, как я двигаюсь Почему я раньше никогда этого не замечала? И я пообещала себе, что начну замечать всё. Это касается меня! Я хочу замечать всё, что касается меня, раньше, чем это заметят ребята.
Я нашла салфетку и протёрла лицо. Взяла бутылочку с обезболивающим, боль в лодыжке и копчике уже достала.
Когда я вернулась в комнату, мальчики всё ещё сидели на чердаке. Разве они не слышали как Мари ушла? Я закрыла и заперла дверь в комнату и пошла выпускать мальчишек. Открыв дверь на чердак, я, сперва, не увидела их.
Люк? прошептала я.
Его голова высунулась из-за двери. Он подполз ближе.
Как ты услышала что она идёт?
Я пожала плечами.
Я привыкла.
Да, но Габриэль разговаривал, сказал он, стоя на четвереньках, всё ещё сомневаясь выходить или нет.
Ой, Габриэль отозвался за ним. Вылезай.
Нам лучше остаться здесь, сказал Люк. Там слишком далеко.
Мы не будем отходить далеко от двери, ответил Габриэль. Мы останемся за книжной полкой, на чердаке слишком жарко.
Я отошла в сторону и они выползли на лиловый ковер позади книжной полки. Люк успокоился.
Габриэль распластался на животе, шумно вдыхая воздух.
О, Господи! сказал он. Я испугался! Я подумал, что она заглянет под одеяло, чтобы убедиться, что это ты, когда я начал кашлять.
Как твое горло? поинтересовался Люк.
Теперь уже лучше, улыбнулась я, Вы как?
Да, нормально, сказал Габриэль. Куда она ушла?
К Даниэле.
Он ухмыльнулся.
Эти двое заслуживают друг друга. Ей было все равно, что ты больна.
Я скривила губы.
Даже если бы ей было не всё равео, чем бы она могла помочь?
Конечно, могла бы, сказал он, вставая на колени. Она могла бы предложить тебе лекарство или хотя бы проверить температуру. Что-нибудь. Что угодно.
Я потрясла бутылочкой с лекарством в руках.
Мне не пять лет, усмехнулась я. Я могу и сама измерить температуру.
Не в этом дело, сказал Габриэль. Ты член семьи и все такое. Это проявление заботы, внимание.
Я опустила глаза и поймала себя на том, что смотрю на стену, на ковер, на открытую чердачную дверь, черные кроссовки Габриэля только не в глаза Я заставила себя посмотреть в его кристально голубые глаза.
Так происходит в твоей семье? я не собиралась бросать ему вызов, было просто любопытно. Я читала в книгах и смотрела в кино, как в семье люди относятся друг к другу.
Неужели это правда, что мать готовит ребенку куриный суп и укладывает спать? Если я болела, мама говорила мне, что делать. Может быть, когда я была совсем маленькой, лет в шесть или около того, и до того, как она заболела, я помнила, что она наклонялась ко мне. Это было далекое, смутное воспоминание, которое, совсем не вязалось с тем, как она относилась ко мне сейчас.
Было ли это реальное воспоминание или я просто выдумала и сама в него поверила, в надежде, что когда-то мои родители были нормальными?
Габриэль поджал губы и пожал плечами.
Так происходит во всех семьях. На то и семья, чтоб заботиться друг о друге.
Он не ответил на вопрос прямо. Мне стало любопытно, но я отвлеклась на Люка, наклонившегося вперед за ноутбуком, который лежал на полу, и вопрос был потерян.
Что случилось? спросил Габи, показывая на пузырек с лекарством.
Что не так? У меня болел копчик и чесалось горло.
Моя лодыжка, я нашла самый лучший ответ. Не думаю, что сидение на табурете помогло сломанным костям.