Письмо? хмурится она.
Недалеко от нее приземляется еще одно. Невилл берет его в руки.
Это от Полумны, не верит он своим глазам. Написала мне три месяца назад.
Затем падает еще одно письмо, затем еще одно. Звуки от десятков падающих с неба писем затмевают все прочее. Гермиона берет следующее письмо и еще одно. Еще и еще. Все они адресованы ей. От Гарри, от Рона, Джинни, миссис и мистера Уизли. От Джорджа. От Виктора. И от многих других.
Из параллельных реальностей возвращаются в ныне существующую все письма, которые заколдованные участники войны направляли друг другу все это время. Гермиона почти падает на пол, вскрывает каждое из них, читает, смеется и плачет, закрывая рот ладонью.
Перед ней лежат десятки распечатанных писем, и в каждом из них слова, в которых она так нуждалась. В них слезы, в них скорбь, в них утрата, но в то же время Поддержка, участие, сопереживание и любовь.
Она с трепетом прижимает письма к груди и поднимает на мгновение взгляд. В дверях стоит Рон и также сжимает в руках вскрытые письма. Гермиона видит на обратной стороне свой почерк. Понимает, что теперь он все увидел. Что она делила с ним его скорбь все это время.
Что она понимает его боль.
Что она разделяет его боль вместе с ним.
Она всего один раз видела, когда Рон плакал. Это было на битве. Он тогда оплакивал в первый раз смерть Фреда. Сейчас она во второй раз видит на его глазах слезы, но они другие. Это слезы избавления. Их нельзя стесняться.
Гермиона поднимается на ноги, направляясь к нему. Рон тоже идет к ней. Хочется что-то сказать, и Гермиона уже распахивает губы, но в следующее мгновение в зал влетает знакомый синий шар.
Гермиона и Рон переглядываются. Патронус Гарри помогает ей понять, что пора отправляться в дорогу. Она мнется на месте, не зная, как преподнести эту новость Рону, но тот лишь кивает, кривовато улыбаясь.
Иди, снова улыбается он. Я понимаю, что для тебя это важно.
Она не может до конца поверить, что слышит это. Рон обнимает ее, а затем выпускает из объятий, кивая на постепенно исчезающий шар.
Обещай не делать глупостей, почти серьезно произносит он.
Они оба понимают, что Рону в Министерстве делать нечего. Даже сама Гермиона не уверена, что ее пустят дальше фойе, однако это ее не останавливает. Любовь мотиватор серьезный.
Не обещаю, вздергивает она подбородок и не может сдержать улыбки.
Я знаю, просто отвечает Рон. Будь осторожна.
Гермиона кивает, закрывая глаза, и трансгрессирует из белых стен очнувшегося ото сна Святого Мунго.
========== 9. ==========
Под ногами чувствуется твердая поверхность, и только тогда Гермиона позволяет себе открыть глаза. Дом ее родителей все так же пуст, так же сер и одинок. Кажется, что он совсем потерял нажитый годами уют, утратив живых хозяев.
Гермиона не дает себе времени оглядеться. Этот дом для нее теперь почти
чужой, она не чувствует себя в нем так, как раньше.
Как бы то ни было, ей предстоит идти в Министерство, а в заляпанных джинсах и броском джемпере делать там нечего. Гермиона понимает это в тот момент, когда прощается с Роном. Необходимо в короткие сроки привести себя в приемлемый вид.
Гермиона снимает с себя одежду прямо на ходу, бросает белье в корзину и включает воду в ванной. На размышления времени нет, поэтому она быстро принимает душ, не без помощи заклинания сушит волосы и, завернувшись в полотенце, направляется в свою прежнюю комнату к платяному шкафу.
Все не то, клацает она языком, отодвигая вешалки с ее обычными, но совсем не подходящими вещами.
Гермиона решает посмотреть гардероб мамы. Одинаковый размер у них стал не так давно, поэтому найти подходящие вещи можно. Гермиона отодвигает одну вешалку за другой, пока не натыкается на черный строгий костюм с позолоченными пуговицами. Мама надевала его, когда ей вручали награду стоматолога года.
Это было пять лет назад. Гермиона чуть улыбается, разглаживая рукой приятный материал костюма, но улыбка стирается быстрее, чем ей бы того хотелось. Боль снова хочет вырваться наружу, но Гермиона не позволяет ей этого, сразу начиная одеваться.
В доме ее больше ничего не держит, поэтому она сразу трансгрессирует в Министерство.
Оно встречает ее прежней выдержанностью и строгостью. Послевоенный осадок чувствуется, но уже не такой сильный, как в первый месяц после войны. Гермиона идет к лифту, опустив вниз голову. По дороге ей встречаются волшебники и колдуны, которые определенно знают, кто она такая.
Гермиона не поднимает головы, не здоровается и сует домовику-лифтеру галеон, только чтобы он сразу тронулся с места, не ожидая бегущих к лифту людей. Все ее мысли заняты проблемой, которую необходимо решить.
Она пока не знает, как все будет происходить. Что ей скажут, и скажут ли вообще? Смогут ли ее впустить? Что она сама сможет сказать? Мыслей море, а полезных почти нет. Гермиона злится сама на себя. Она уверена, что Гарри уже что-то предпринял, отдал министру воспоминания, как минимум.
Она обещает себе, что любыми способами вытащит его из Азкабана. Любыми, любыми, черт возьми, способами.
Ваш этаж, мисс, скрипит домовик.
Гермиона поднимает глаза, осознавая, что уже прибыла к своему отделу. Она кивает домовику и выходит из лифта, останавливаясь почти сразу. Мраморный темный свод под потолком наводит ужас, он давит. Создается впечатление, что в помещении витает магия, подавляющая уверенность в себе.