Ты ошибаешься, он умолк на несколько мгновений, пока я большим пальцем гладила его по голове. Ты делаешь это прямо сейчас.
От его ответа я испытала такое облегчение, что мне потребовалась минута, чтобы заговорить.
Я действительно здесь, с тобой. Мы вместе.
Он неуверенно скользнул рукой вниз по плечу к руке, и я потянулась к ней, переплетая свои пальцы с его.
Ты кажешься реальной, пробормотал он.
Тогда придвинься ближе.
Он судорожно вздохнул.
Неужели я действительно так разбит, как себя чувствую?
Слёзы жгли мне глаза.
Ты немного побит, я потянула его за пальцы. Но я обещаю, что смогу всё исправить. Иди сюда.
Он медленно поднял голову, его тёмные глаза затуманились от страха и боли. Я раскрыла руки. Его лицо исказилось от боли, когда его движения растянули и потянули сотню плохо заживших ран и дюжину свежих, которые всё ещё были саднящими и кровоточили. С моей помощью он дошёл до койки и свернулся калачиком на боку, снова подтянув колени к груди, защищая своё уязвимое тело единственным доступным способом после того, как был прикован цепями на той площади в течение нескольких дней. Его спина была наименее повреждённой частью его тела, поэтому я подвинулась к койке позади него, приподнявшись на локте, чтобы посмотреть вниз на его лицо. Глубокие и ужасные порезы вдоль его щеки и виска.
Скажи мне остановиться, если нужно, прошептала я ему на ухо.
Затем я положила свою руку на него, пальцами нежно лаская его лицо. Грудью прижалась к его спине. Я никогда добровольно не была так близко к обнажённому мужчине, но это был Малачи, и любой туман беспокойства был развеян моей решимостью. Я обнимала его, прикасаясь к его лицу, волосам, плечам, спине, всё время думая о том, кем он был для меня. Он полагал, что я сильная, но был готов отдать свою жизнь ради моей защиты. Он считал меня красивой, но относился ко мне как к драгоценному подарку, а не как к чему-то, что можно взять для собственного удовольствия. Он думал, что я чего-то стою, а для меня он был всем. Этот мужчина всю жизнь страдал, но всё ещё мог любить, отдавать и мечтать о своём будущем. Он был лидером, который жертвовал собой ради слабых, который использовал все свои таланты: свой ум, свою хитрость, свою силу во имя защиты других. Это была привилегия любить его, даже иметь шанс дать ему то, в чём он нуждался.
Я закрыла глаза и прислонилась головой к его лопатке, представляя свою любовь как живое существо, которое обвилось вокруг нас, согревало его кожу и залечивало его раны, исцеляло его сердце и заставляло кровь течь по венам, успокоило кошмары и очистило его разум. Мало-помалу Малачи разжал ноги и вытянул их, постанывая от напряжения. Я подняла голову и оглядела его, но было трудно сказать, выздоравливает ли он, потому что он был полностью разбит.
Малачи?
Я проснулся, едва шевеля губами, прошептал он и медленно
перевернулся на спину. Просто отдыхаю.
Я коснулась его лба своим.
Как ты себя чувствуешь?
Разрушенным, выдохнул он.
Это прожигало мне мозг, горло и сердце.
Нет, это не так.
Но это был не кошмар. Я в городе Мазикинов.
Его тёмно-карие глаза изучали моё лицо, умоляя меня не согласиться.
Мы в городе Мазикинов, сказала я ему. И ты не один.
Но как? спросил он, сглотнув. Как ты сюда попала? Неужели Джури?..
Мазикин не овладел мною, успокоила я его. Я пришла за тобой. Судья разрешила мне прийти. И Анна, она тоже пришла. Мы нашли Такеши. И спасение тебя было первым шагом
Что значит «первым шагом»?
Я прикусила губу.
Чтобы выбраться отсюда, чтобы у нас появился хоть какой-то шанс, мы должны уничтожить портал, который используют Мазикины для овладения людьми. И мы должны убить Королеву.
Его глаза распахнулись, и я почувствовала, как участился его пульс.
Прости. Но хуже то, что я не уверена, выбрались ли Такеши и Анна из боя живыми.
Это моя вина.
Ты серьёзно? я поцеловала его в кончик носа, потому что он показался мне наименее кровавой частью его тела. Не смей так думать. Судья передвигает свои шахматные фигуры по доске, и если мы хотим выбраться отсюда, мы будем играть в эту игру и продолжать двигаться.
Он попытался поднять голову, но быстро сдался.
По-моему я вообще не могу двигаться.
Всё нормально, сказала я, радуясь тому, что почувствовала, как он расслабился под одеялом. Отдохни, я села и уставилась на чистую воду в ведре. Я схватила лежавшую рядом мягкую тряпку. Я собираюсь привести тебя в порядок.
Он издал слабый смешок.
Не думаю, что это сильно поможет.
Я опустила тряпку в воду и отжала её.
Никогда не знаешь наверняка, сказала я, чувствуя, как во мне нарастает тревога.
Была ли моя любовь достаточно сильна? Как быстро это должно было сработать?
Лежи спокойно.
Я начала с его ног, осторожно вытирая кровоточащие места, очищая их от грязи. От воды у него мурашки побежали по коже, волосы на ногах прилипли к оливковой коже, но он не отпрянул, просто закрыл глаза и позволил мне работать над собой.
Знаешь, я делаю это не в первый раз, сказала я, наблюдая за каплями, стекающими по его коленям, и вспоминая наше время в тёмном городе, когда я заботилась о нём после того, как он был укушен Джури, который теперь контролировал тело, покинутое Малачи.