Я проглотила рвотный позыв.
Они устроили довольно сложную ловушку, специально для него. Джури выжидал, чтобы завладеть его телом.
Такеши склонил голову набок.
Они не станут рисковать таким ценным призом.
Значит, ты думаешь, что он у них, сказала я, устыдившись того, как мелко и надломлено прозвучал мой голос.
С той секунды, как я узнала, что Такеши свободен, какая-то крошечная часть меня надеялась, что Малачи тоже сбежал, что он найдёт меня так же, как Такеши нашёл Анну.
Такеши медленно и осторожно кивнул.
Я не только думаю, что Малачи у них но ещё я думаю, что они будут охранять его со всей хитростью, на которую они способны. И считаю, что они не проявят к нему ни малейшего милосердия. Думается мне, они будут уничтожать его снова и снова.
Такеши начала Анна, но он поднял руку, заставляя её замолчать, при этом не сводя с меня глаз.
Его голос был убийственным, но мягким, что делало его ещё более жестоким.
Нет, Анна. Она же хотела знать. Не так ли, Лила?
Да, прошептала я, сгорая от желания перерезать глотку любому Мазикину, который дотронется когтистой рукой до Малачи. И именно поэтому я здесь. А теперь мы можем уйти, капитан?
Если ты готова, сказала Анна, немного побледнев после резких слов Такеши.
Такеши отпустил её и двинулся через комнату с едва сдерживаемой энергией, контролируемой, но потрескивающей жизнью. Быть может, в этом городе трудно оставаться целым, но Такеши, похоже, был в своей стихии. Он закинул сумку на спину и взял Анну за руку.
Когда мы поднимемся наверх, я надену маску, сказал он ей. И хочу, чтобы вы двое тоже замаскировались. Немногие люди ходят по этим улицам одни, и, как вы видели, есть ловушки, чтобы поймать тех, кто это делает. Почти каждый человек в этом городе раб, каждое существо хозяин.
Анна сморщила нос.
Фу. Эта кожа Мазикинов воняет. Я не хочу носить ни одну из
Тебе и не нужно, сказал Такеши, выгнув бровь.
Он сунул руку в сумку и вытащил ошейник с шипами, прикреплённый к длинному чёрному кожаному поводку.
Ты можешь надеть это.
* * *
Когда мы покинули наше подземное убежище, солнце низко и угрожающе светило над крышами. Было всё ещё жарко, но уже терпимо.
Мазикины скоро выйдут из своих нор, сказал нам Такеши. К счастью, толпа и темнота быстрее нам помогут, чем навредят. Если только нас не поймают. Держите головы прикрытыми и следуйте за мной.
Он улыбнулся и игриво дёрнул Анну за поводок. Если бы это был кто-то другой, ножи Анны были бы уже воткнуты в его мягкие места, но Анна наградила Такеши взглядом, достаточно горячим, чтобы заставить меня покраснеть.
Я закуталась в плащ и спрятала кончик заплетённых в косу волос под тунику, борясь с желанием потянуть жёсткий воротник на шее.
Куда мы идём?
Такеши подвёл нас к одной из дверей.
Площадь, центральное место встречи. Это как раз к югу от Костяного дворца, и именно там они проводят лотереи и другие мероприятия, свидетелями которых хотят видеть публику.
Лотереи? спросила Анна, убедившись, что её собственные волосы полностью скрыты под капюшоном плаща.
Так они решают, кто из них пройдёт через портал. Фавориты Королевы могут идти по её приказу, но остальные идут по жребию. Они вводят свои имена и соперничают за возможность обладать человеческим телом, чтобы сбежать отсюда. Розыгрыши проходят каждую ночь. Даже Мазикиным нужна надежда, он стиснул челюсти. Нам придется пройти несколько часов пешком.
Склонив голову, я последовала за ним на дорогу, Анна тащилась рядом со мной, её мощный шаг был сдержан. Внезапно раздался рычащий,
искажённый голос из какой-то системы общественного оповещения, эхом перекрикивая уличный шум, и я вздрогнула. Такеши остановился как вкопанный, прислушиваясь, а затем продолжил свой путь. Анна тихо выругалась.
Что это?
Они призывают всех граждан явиться на площадь в «Чёрный час», перевела она.
Это самый холодный час в тёмное время суток, сказал Такеши. Считай это полночью.
Для лотереи? спросила я.
Нет.
Анна потянулась к моей руке, и я позволила ей взять её в свою. Это был не столько ласковый жест, сколько попытка удержать меня на месте.
Королева принимает у себя нового жителя города, сказала она глухим голосом.
Я сосредоточилась на давлении её пальцев, чтобы не закричать, не разлететься на части. По мере того, как рычащая речь продолжалась, хватка Анны неуклонно сжималась вплоть до того, что она едва не раздавила мою руку, но она больше не переводила для меня. Я уже собиралась спросить её, когда голос оборвался взрывом визгливой обратной связи, позволив мне услышать шум улицы, звуки, вырывающиеся из зданий вокруг нас. С момента нашего проникновения в город, здесь было почти тихо, если не считать отдалённого шума промышленных предприятий. Но теперь вокруг меня гудели и рычали Мазикины. Ревели моторы. Металл гремел и лязгал.
Люди кричали и стонали.
В серых сумерках начали мигать электрические лампочки, и этого света хватало лишь для того, чтобы указывать нам путь. На чёрном тротуаре плясали тени силуэты морд и округлых ушей, бочкообразных туловищ и когтистых рук. И ещё больше человеческих фигур сгорбленные спины, дрожащие плечи. Мазикины и их рабы.