Оставив робота за ремонтом омолаживающей машины, Уме-Уми взлетела на небольшую высоту, поддерживая минимальный энергетический профиль, и направила корабль к восточному полюсу. Она летела над сияющей, желтовато-белой поверхностью Яйца, а внизу тянулись многие метры опустошенной коры.
Держась в стороне от разбросанных по коре останков Трамплинного Кольца, Уме-Уми опустилась на ровном пространстве у границ Восхождения Скорохода. Не найдя для своего летуна подходящих креплений, она позаботилась о том, чтобы рядом с кораблем не было никаких твердых предметов на случай нового коротрясения. Прежде, чем покинуть летун, она связалась с парящей над восточным полюсом станцией и стала ждать ответа.
Пожар случился в восточной секции, сообщил Пристальный Сенсор. Это старый район города у самого основания сверхпроводящего желоба, которым пользовались рабочие Космического Фонтана ПауКон. Вам достаточно отыскать восточно-западную дорогу и двигаться по ней в сторону гор.
В этот момент к разговору подключился еще один голос. Это была Гомановская Траектория.
Вы должны защищать летун, чего бы это ни стоило, предупредила ее адмирал. Пожар могли устроить мародеры. Вы должны взять с собой оружие и отчитываться нам через каждый дотоборот.
Оружия у меня нет, и одна только дорога к восточному району займет два дотоборота, объяснила Уме-Уми. К тому же один пожар это еще не обязательно банда мародеров. Я доложу, когда прибуду на место.
Пробираясь по улицам опустевшего города, Уме-Уми начала испытывать легкое беспокойство. Они передвигалась без лишнего шума и часто останавливалась, чтобы прислушаться. Наконец, до нее донесся чей-то голос. Это был высокий тенор, принадлежавший подошве самца. Голос фальшивил, а его обладатель, похоже, был пьян. Пока Уме-Уми ползла по улице, пытаясь отследить его источник, ей удалось отгадать мелодию. Это была ее песня, «Очи мои стебельками обвей».
Она дошла до перекрестка и взглянула вдоль улицы. Пьяный, измаранный самец грузного вида слепо брел по городу, перебираясь с одной скользь-дорожки на другую. На месте его глаз виднелись лишь сочащиеся жидкостью язвы на концах обрубков, некогда бывших его стебельками. С покрытой волдырями шкуры свисали лоскуты кожи. В ужасе от его состояния, Уме-Уми неподвижно стояла посреди перекрестка, пока самец приближался к ней, петляя из стороны в сторону. Ее первой реакцией было отвращение. Но оно тут же сменилось жалостью, стоило ей осознать боль и страдания, через которые ему пришлось пройти ради простого выживания, пока она сама порхала по Яйцу на своем роскошном летуне. Он уже почти дошел до третьего куплета, и тогда Уме-Уми ненавязчиво вплела в его пение свой глубокий контральто.
Другом мне будь и любовью моей. Сверху и снизу со мной будь ты рядом. Очи мои стебельками обвей.
Когда ее собственный голос стал громче, самец затих.
Я, наверное, и правда схожу с ума! вслух воскликнул он, выбрасывая на дорогу недопитый пакет дешевого мякотного сока.
Нет. Это не так, заверила его Уме-Уми, подползая ближе.
Вот, значит, как выглядит смерть? спросил он. Всю свою жизнь я жаждал Уме-Уми. А теперь мне чудится, что она и правда здесь.
Это действительно я, ответил голос, который явно принадлежал Уме-Уми. Та самая Уме-Уми, которой ты жаждал я здесь, чтобы о тебе позаботиться. Она встала рядом с Тяжелым Яйцом, нежно обвила тремя стебельками его израненные обрубки и отвела в больницу, которую заметила в нескольких кварталах отсюда. Они ползли бок-о-бок, и Уме-Уми пела ему песни.
В больнице она отчистила его шкуру, смазала волдыри, забинтовала обрубки глазных стебельков и наполнила его сумки добротной едой. А потом занялась с ним любовью.
Она сосредоточилась на туловище самца, стараясь не обращать внимание на сожженные глаза. Подошва Тяжелого Яйца массировала ее верховину с трепетным наслаждением, а его двенадцать глазных стебельков тем временем все плотнее и плотнее обивали стебельки Уме-Уми, пока два тела не соприкоснулись веко-к-веку. Из отверстий, открывшихся у основания его стебельков, излились капельки телесной жидкости, тут же упавшие в веки Уме-Уми, которые только и ждали этого момента.
Их долгая, томительная жажда, наконец-то, была удовлетворена. Уме-Уми расслабилась под обмякшим Тяжелым Яйцом, а капельки тем временем начали свое путешествие по ее телу, направляясь к яйцевой оболочке.
Вторник, 21 июня 2050 г., 06:58:11 GMT
Сообщить статус, велел Пьер.
На Яйце Дракона произошло звездотрясение, ответил компьютер. Системы понесли урон от воздействия гамма-лучей и гравитационных волн. Работоспособность: 82%
Мы получили приличную дозу радиации, сообщил со своей части мультиэкрана Цезарь Вон. Тем, кто находился в резервуарах, досталось 120 бэр. При том, что полулетальная доза 500.
Амалита! прокричал Абдул. Амалита! Ответь!
Никто не отозвался.
Что-то не так, сказал он, приступая к спуску воды в своей емкости.
Я здесь врач, возразил Цезарь. Я сам ее осмотрю.
Поверхность Яйца сильно пострадала, заметила Сейко. Активность полностью прекратилась. Я уже привела в действие сканеры.
Связь с Яйцом потеряна, добавила Джин. Но у нас еще сохранился контакт с восточнополярной космической станцией. Ее лицо на мультиэкране сменилось мерцающим изображением чила, который выходил на связь десять раз в секунду.