Даниэль вспомнил, как он однажды уже сидел в этой же комнате, у ее постели. Это было давно Лиззи тоже лежала тогда бледная и недвижная, но она была молода и свежа, а в глазах блестела радость, вызывавшая в нем такое же ответное чувство. У ее груди лежало крошечное беспомощное существо с черным пушком на головке. В этой же комнате ребенок умер три года спустя от дифтерита.
И другие воспоминания пришли к Даниэлю воспоминания, навсегда связанные с этим местом: здесь он впервые узнал о проклятии ее жизни. Однажды вечером он нашел ее без сознания на кровати. Не подозревая ни о чем, он наклонился над ней, но в ту же минуту отшатнулся с отвращением от нее пахло спиртом.
Годдар невольно поднял голову и посмотрел на Лиззи. Она лежала, устремив открытые глаза на потолок. Ему показалось, что в них можно прочесть весь ужас ее жизни. Он содрогнулся и невольно поблагодарил судьбу, что ребенок умер. Кто знает, может быть и даже почти наверное, он тоже был отравлен проклятой наследственностью.
Чтобы стряхнуть все эти тяжелые воспоминания, Годдар встал, подошел к камину, раздул огонь. Затем снова вернулся на свое место. Охваченный угрызениями совести ведь он пришел к ней, чтобы простить и забыть прошлое, а не вспоминать то худшее, что в нем было он нежно погладил ее руку. Благодарная улыбка показалась на ее лице, и она снова закрыла глаза. Сердце Даниэля смягчилось.
Минуты текли медленно. Он начинал беспокоиться, с нетерпением ожидая прихода сиделки или Эмили, чтобы уйти отсюда. Тишина комнаты волновала его. Взгляд снова упал на Библию. Было что-то глубоко трогательное в ее желании иметь книгу подле себя.
Годдар
не видел Библии уже несколько лет. Он взял ее, раскрыл застежку и взглянул на заглавный лист. «Моей дорогой жене». Он вздрогнул. В те далекие дни он старался обманывать себя мыслью, что любит ее. Мог ли бы он теперь написать такие слова? Он покачал головой, и образ той, другой, женщины, вечно преследующий его, встал между ним и этой надписью. Он развернул книгу. На том месте, где она открылась, было заложено какое-то письмо. Конверт был повернут задней стороной к нему. Он подумал, что это, по всей вероятности, одно из его писем к Лиззи, и был тронут, что она так бережно его хранила. Он взял конверт в руки, повернул его и вздрогнул от удивления. На конверте, почерком леди Файр, было написано его собственное имя.
Письмо было распечатано. Годдар видел его в первый раз и никогда не имел его в руках. Как оно попало к ней? Почему он не получил его своевременно в свои руки? Кто распечатал его? С сильно бьющимся сердцем, дрожащими руками вынул он письмо из конверта.
«Идите навстречу к победе, мой герой и вождь народа. И если вы меня любите, вернитесь ко мне за наградой за тем, к чему стремится ваше сердце.Роданта».
Лиззи приподнялась на кровати и с ужасом смотрела на него. А затем, широко открыв рот, упала на подушку, мертвая.
Сколько времени он стоял над ней в оцепенении, он не знал. Придя в себя, он отер со лба крупные капли пота, сунул письмо в карман и выбежал из комнаты.
Эмили! Сиделка! закричал он. Скорей! Скорей! Лиззи умерла. Идите к ней! Я побегу за доктором Карсоном.
Он пробежал мимо них, схватил шляпу в передней и выбежал на улицу.
Она умерла. Он свободен. Он убил ее. Он не замечал даже холодного дождя и пронизывающего ветра. Он убил ее ради Роданты. Роданта теперь принадлежит ему: он купил ее своим преступлением. Ему хотелось громко кричать, и он с трудом удерживался, кусая себе губы. Редкие прохожие с испугом оборачивались при виде его безумного лица и дикой шатающейся походки.
Тишина докторской приемной подействовала на него успокоительно и дала ему возможность собраться с мыслями. Когда доктор вышел к нему, Годдар уже вполне владел собою. Он объяснил причину своего визита. Он сидел у постели жены и случайно взял лежащую на столе Библию. Жена вскочила, чтобы помешать ему. Усилие, которое она сделала, убило ее. Он перелистал библию и нашел в ней письмо на его имя, которое она скрывала от него из ревности. Объяснение было просто и правдоподобно, но он был близок к обмороку, когда кончил его.
Вы сами больны, сказал доктор Карсон, который знал его уже несколько лет. Вы жгли себя, за последнее время, с двух концов и надорвались. Выпейте это, пока я надеваю пальто.
Он налил ему стакан вина, и Годдар выпил его залпом. Вино отвратило обморок и подкрепило Годдара.
Он молча проводил доктора до своего дома и до дверей спальной, а сам остался ждать в столовой. Когда доктор вернулся, Годдар с большим усилием заставил себя взглянуть доктору в лицо.
Ваша жена скончалась, сказал серьезно доктор.
И я невольный виновник ее смерти
Доктор остановил его движением руки.
Не преувеличивайте напрасно вашей неосторожности и не растравляйте горя! Вы тут не при чем: малейшая причина могла вызвать смерть. А затем Могу ли я говорить с вами откровенно?
Я вас прошу
об этом.
Тогда я должен вам сказать только простите, если я вас огорчаю и для вас, и для нее гораздо лучше, что она умерла.
Она не могла поправиться?
Нет! Ее здоровье было надорвано. По всей вероятности, она снова начала бы пить. А теперь и она, и вы избавлены от лишних нескольких лет ненужного горя.