Он оставил их там, за плечами, запер на замок за тяжелой дверью серебристо-зеленой комнаты, освещенной лишь отблесками затухающих углей в камине.
Каждый шаг, который нес его прочь от этой двери по этому коридору, натягивал тонкую нить, которая еще связывала его с ними, с теми, кем был когда-то он сам. Она тянула его назад, растягивалась, истончалась, но упрямо не отпускала, как будто была живой, как будто не хотела умирать. Словно понимала, что в тот момент, когда он пройдет этот путь до конца: коридор, лестница, холл, и откроет следующую дверь, она разорвется окончательно.
Он знал.
Но он шел.
Не потому, что выбора не было он был.
Гермиона была права: у него был выбор, всегда, каждую минуту. И даже сейчас, когда каждый сделанный шаг приближал его к черте, из-за которой не вернуться, он делал этот шаг осознанно. Добровольно. Потому что именно таков был его выбор.
Его ждали.
Когда тяжелые двери гостиной распахнулись перед ним, губы искривила невольная усмешка. Как иронично: та же гостиная, те же люди. Это повторялось из года в год, сколько он себя помнил. Нарцисса всегда устраивала роскошные приемы в честь его дня рождения, в виде исключения перенося их в последние годы на несколько недель вперед в ожидании его возвращения из Хогвартса. Только сегодня вместо сияния люстр были зловещие всполохи пламени, вместо слепящих роскошью туалетов и блеска драгоценностей черные мантии и серебряные маски. И изящный хрусталь бокалов с шампанским сегодня заменит металлический блеск кубков с вином. А может, и с кровью в цвете разницы нет, а смрадным приторным запахом смерти пропиталась уже каждая частичка этого здания, которое было ему когда-то домом.
Здесь не было больше места Драко тому сероглазому счастливому Драко, светившемуся изнутри собственным светом белого мрамора кожи и платины волос. Тот Драко остался надежно запертым там, наверху, в тишине его комнаты, до которой сжался его мир его реальный мир. А во всем остальном мире осталось место только для юного лорда Малфоя, Пожирателя смерти, и подтверждением этого стала метка, чернильным пятном растекавшаяся на его алебастрово-белом предплечье.
Темная магия хлынула в вены, опаляя жаром их нежные голубые стенки, сжигая дотла и оставляя после себя вязкую черноту. Сожженные вены скручивались в узлы, осыпались пеплом, и из пепла прорастали заново, разрывая каждую мышцу, каждую связку волокон в полыхающем заревом пожара теле. Тьма струилась по новым руслам, стремясь туда, куда повелевала магия посторонняя, чужая, сильная. Чужая магия вливалась в тело, рвала его в клочья изнутри и вновь заживляла, пропитывая даже кости, а потом устремлялась туда, куда приказывал Повелитель и собиралась, клубилась под тонкой кожей левой руки, сплетаясь в страшный узор, клеймя это тело, как собственность своего Хозяина.
Он не боялся боли.
Он ждал её.
Он был рад ей.
Она пришла, как старая знакомая.
Нежно, почти ласково сжала виски, обхватила все его тело, принимая в свои объятия. Боль окутала его плотным коконом, качая, баюкая, нашептывая в ухо сладкие обещания скорого забвения, тишины, покоя И крик, который сорвался с его губ сорвался не тогда, когда эта желанная, жаждущая слияния с ним боль проникла в каждую мыщцу, каждый уголок, каждую клетку его тела, а лишь тогда, когда она стала утекать, уходить из него, покидая вместе со лживыми, фальшивыми, не сбывшимися обещаниями. Боль уходила, не принеся ни темноты, ни покоя, ни смерти. И только метка на его руке продолжала дышать ею-обманщицей, напоминая о его глупой доверчивости пульсирующим жаром разочарования.
И когда через несколько мучительно долгих часов?.. минут?.. он смотрел на извивающееся в объятиях боли тело незнакомой молодой женщины, он точно знал, чего она ждет. Знал, что она слышит тот же лживый шепот. Сам слышал её бессвязные, бессильные мольбы так, как будто она произносила их вслух.
Это было легко.
Это было милосердно.
Это был дар.
Короткая зеленая вспышка. Луч, который дарит тишину и покой, забирает с собой боль и страх.
Он стал её ангелом.
Даровавшим спасение.
Облегчение.
Смерть.
Простые слова, приносящие вместо пытки
благословение.
Авада Кедавра.
С Днем рождения, лорд Малфой.
====== Глава 88. ======
В комнате было темно.
Камин давно погас. Или недавно?.. Горел ли он вообще?..
Драко этого не помнил.
Он вообще мало что помнил: ни того, чем закончился вечер, ни как он оказался в своей комнате, ни что было потом. Спал ли он?.. Или так и лежал все это время, бездумно глядя в потолок?.. Сколько вообще прошло времени?.. Окна, плотно закрытые тяжёлыми портьерами, не давали никакой подсказки.
Ему было тихо и пусто. Не осталось ничего ни страха, ни боли. Он даже не смог найти в себе ужаса от содеянного. Ничего. Пустота.
Его заклеймили, как скот. Надели на шею строгий ошейник, который при любом неверном движении вспорет горло острыми шипами. Превратили в оружие, инструмент и немедленно испытали в деле, пустили в расход. Злость?.. Негодование?.. Ненависть?.. Не было ничего, лишь абсолютное безразличие. Как будто та Авада отрикошетила от его невинной жертвы и попала в него самого, оставив по досадной случайности выпотрошенную начисто телесную оболочку болтаться в мире живых.