Отходит на шаг. Смотрит. Смотрит так, как будто видит впервые. А он стоит в одних брюках и ждет. Давая ей совсем немного времени. Совсем чуть-чуть.
И в следующую секунду делает шаг вперед, к ней. Его губы на её, но уже не так. Нежно, ласково, едва касаясь. Обводит языком пухлую нижнюю губу. Короткий вдох. Верхнюю. Целует в уголок рта. И тут, не выдержав, она обхватывает его руками, зарывается пальцами в волосы на затылке, притягивает его к себе. Теперь уже она врывается в его рот, прося, умоляя, требуя.
Его руки сжимают её хрупкие плечи. Пробираются под тонкую ткань, касаясь горячей кожи. Опускаются вниз, убирая со своего пути платье, оголяя плечи, ключицы, едва касаясь округлой груди, чувствуя, как царапают его ладони твердые бугорки сосков. Она освобождает руки, еще одно сильное движение вдоль её тела и платье оседает к ногам белым облаком.
Она поднимает ногу. Другую. Туфли полетели вслед за платьем, и её голова сразу опустилась, теперь доставая ему едва ли до подбородка. Маленькая. Хрупкая. Как фарфоровая статуэтка. Он окидывает ее взглядом. Ласкает, и она чувствует эти ласки, которые он дарит ей, даже не прикасаясь. Облако волос до талии. Темные капли сосков на небольших полушариях груди. Узкая полоска кружева на бедрах, и такая же на правом бедре. Он знал, какая она наощупь. Она уже была в его руках, изгибалась в них, сгорала в них. И все же сейчас он как будто видит её впервые. Невыносимо. Она невыносимо прекрасна.
Он подхватывает её на руки, сажая себе на бедра, а она обвивает ногами его тело, прижимаясь горячим телом к его обнаженной груди. Он целует жадно, нетерпеливо, а руки все сильнее сжимают бедра, опускаясь на круглые ягодицы. Бережно поддерживает и несет.
Шаг.
Еще шаг.
И осторожно, будто боясь разбить, кладет на кровать, опускаясь всем телом сверху.
И никто из них не замечает, как мягким светом начинают светиться кольца на их руках.
Губы очерчивают линию её челюсти от подбородка к маленькой ямочке за ухом. Спускаются вниз по шее целуя, вылизывая,
прикусывая. Он пил её, пил её кожу, её запах, её тепло.
Ниже.
Ямка под шеей. Хрупкие ключицы. Горячие ладони накрывают ее грудь, чувствуя её мягкость и упругость, пальцы играют с горошинами сосков, их игру подхватываяют губы, а руки скользят ниже, обрисовывая изгибы тела, по животу, к бедрам. Осторожно поддевают край кружевной ткани и стягивает с нее трусики. Не подвязку. Это пусть останется.
Он чувствует, как её пальцы путаются в его волосах. Как руки гладят его плечи, сжимая их все крепче, изучающе проходятся по спине. Как она выгибается под ним, подаваясь бедрами ему навстречу.
А между ними уже кружится целый рой золотых искорок, светящейся пылью оседая на обнаженных телах, закручиваясь тонкими вихрями в волосах, обвивая переплетенные ноги.
Его губы вновь находят её, а руки, плохо слушаясь от нетерпеливой дрожи, расстегивают брюки, сдергивая их вместе с бельем. Ему пришлось разорвать поцелуй, чтобы сбросить с ног ненужные тряпки, и девушка протестующе застонала.
А в следующую секунду стон стал совсем иным, низким, глухим, вибрирующим, когда она ощутила, как он ложится на нее всем телом. Таким большим, тяжелым, чертовски горячим и совершенно обнаженным телом. Она обвивается вокруг него руками, ногами, как те плетущиеся розы, заключая его в себя и чувствуя, как его горячий член упирается в нее. Одно движение, сильный и резкий толчок. Ее обжигает болью внутри, и странным, таким незнакомым ощущением наполненности. А он чувствует, как горячо и влажно она обнимает, держит его собой, так тесно, так крепко. Чувствует, как мышцы ее влагалища туго обхватывают его член, сжимая его еще сильнее как будто это было возможно.
Целует. Нежно, ласково, извиняясь.
Прости.
А золотые искры сливаются воедино, обвивая их лентами, сплетая их тела еще крепче, связывая путами золотого света.
Выходит и погружается вновь. Медленно, тягуче медленно, чувствуя каждый изгиб внутри, ноги на своих бедрах, руки на плечах, грудь, впечатавшуюся в его. И еще, глубже, чуть сильнее, ощущая, как расслабляется, обмякает тело в его руках, как выгибается спина, как она поднимает бедра и подается ему навстречу. Сама. Насаживается на него, позволяя, разрешая, поощряя. И он больше не сдерживается. Двигается быстрее, смелее, сильнее. Глубже, еще глубже, ближе, невозможно близко И она изгибается, с каждым движением подается ему навстречу, вонзая короткие ногти в его спину, сжимая бедрами его тело
А золотое сияние разгорается все ярче, заключая их тела в шар золотого света.
С ее губ срывается шепот, тонущий в его глухих стонах.
Драко!..
И повторяет, бесконечно повторяет, как молитву, будто он её единственное божество, которому отныне принадлежит ее тело, разум, душа, вся она, полностью, целиком.
Драко Драко Драко
И он сходит с ума окончательно. Больше нет контроля. Нет барьеров. Ничего нет. Только она. И он погружается в нее до самого дна, и тонет, бесконечно тонет, растворяется в ней. С хриплым криком изливается в неё, чувствуя, что между ними не остается ничего. Нет расстояния. Нет кожи. Нет плоти. Они одно. Одна кровь бежит по их общему телу, один жар горит внутри. И свет. Слепящий золотой свет, пульсирующий в унисон с их сердцами, постепенно затухая и втягиваясь в их кольца.