Ну, не хочешь по-благородному, сплюнул на толстый ворс роскошного ковра Арсенин, получи по-простому!
Не тратя время на разговоры, Всеслав шагнул вперед и коротко, без замаха, но от души, врезал кулаком в зубы коменданта.
Остановитесь, сэр! выхватил револьвер дежурный лейтенант, вставая над распростершимся на полу начальником. Видит бог, хотя бы еще одно ваше движение и я стреляю!
Не знаю, как у вас, а на Руси лежачего не бьют, встряхнул выбитой кистью Арсенин. Да и хлипковат твой начальничек оказался. Такому второй раз врежь, так он богу душу отдаст. Ты не переживай, служивый, не буду я его бить, мы уходим.
Штоять! прошепелявил коммодор, с трудом поднимаясь с пола и выплевывая на ладонь выбитые зубы. Ешли ты куда и пойдешь, то только жа решетку! Я не буду ш тобой штреляться! Я тебя повешу жа шею, и ты будешь вишеть, пока не ждохнешь! Мак-Дугал! Выжовите караул и шопроводите негодяя на гауптвахту, где он будет шидеть до жашедания трибунала!
Осмелюсь заметить, господин коммодор, чуть виновато промямлил дежурный офицер, но после давешнего пожара гауптвахту еще не починили.
Жначит, пошадите его под жамок в полицейшком учаштке! рявкнул Скотт и тут же скривился от боли. Так даже лучше будет. Пушть до трибунала он шидит вмеште шо вшяким отребьем!
Господа! Политковский, до того момента не вмешивавшийся в ссору, встал между противниками. Одумайтесь, господа! Вы, Всеслав Романович, попросите прощения у коммодора, и я думаю, господин Скотт, простив вас, тоже извинится! Вы оба, под давлением обстоятельств, были несколько не в себе. И в запале наговорили и сделали много лишнего, но это ведь не повод, чтобы становиться врагами, тем более доводить дело до убийства, пусть и освященного законом!
А вам,
сверкнула в темноте белозубая улыбка одессита. Нет причин быть акадэмиком, шобы понять, шо вы не улицу клешем утюжить собрались, а имеете желаний без шуму и пыли сделать налет на кичу и вынуть из ее капитана.
А ты-то откуда знаешь? удивленно раскрыл рот Троцкий. Мы ж никому ничего не говорили
Не делайте мне квадратные глаза, Лева, продолжил ухмыляться Корено. Еще чуть-чуть, и за ваш налет знала бы и тетя Песя с Молдаванки, не говоря уже за местных драконов. Смотрите сюдой и ловите ушами моих слов! Шо мы имеем? Мы имеем гембель , когда местные цудрейторы заловили мосье капитана и имеют желаний подарить ему деревянный лапсердак. Таки вы спросите, они имеют с этого счастье? И я отвечу: шобы да, таки нет. Когда Дато день напролет полирует живопырку, любой поц без второго слова скажет, шо сейчас он сделает лимонникам красиво и приятно под названием «Жора, подержи мой макинтош». И вот шо я имею сказать: отрежьте мне язык я хочу это видеть!
Драться ты умеешь, немного подумав, обронил Туташхиа. А убивать? Сможешь? Там, где капитана держат, ночью четверо полицейских сидят, и бить их мы не будем. Мы их резать будем. Справишься?
Не делайте мне смешно, фыркнул Корено слегка обиженным тоном. Лева может в полный рост фасон держать, а Коля Корено годится только шобы чахотку делать?
Льву я верю, отрезал Туташхиа. Когда меня убить хотели, Лев с голыми руками на троих абрагов бросился. Если ты пойдешь с нами, будешь слушать, что я скажу, иначе здесь оставайся.
Вы мне просто начинаете нравиться! Не бойтесь, Дато, если кто при мне зажмурится, я не буду иметь бледный вид и розовые щечки. Ну шо, кончаем языками базлать и встаем на верный курс?
Когда до дырки в заборе оставалось несколько шагов, Туташхиа вдруг напрягся и, останавливая идущих следом за ним товарищей, поднял руку. Несколько мгновений он вслушивался в доносящиеся из темноты звуки, потом резко скользнул в сторону и исчез из вида. Парой минут позже возле ограды послышался чей-то приглушенный вскрик, а чуть погодя горец выволок из кустов бесчувственное тело в белом кителе.
Дато! Это же наш старпом! удивленно воскликнул Троцкий, рассмотрев принесенного Туташхиа человека. Его-то ты зачем убил?
Он спиной ко мне стоял, лицо не видел, чуть смущенно пожал плечами абрек. Да и не убивал я его, так, за горло подержал немного. Не переживай. Сейчас он очнется, и мы его спросим: зачем прятался?
Ты зачем ночью в кустах стоял? спросил абрек, рывком посадив Политковского на землю. Ночью спать надо, а не по кустам шастать
Вас ждал, вот и торчал здесь, как баржа на мертвом якоре, сдавленно прохрипел старпом, растирая горло. Арсенину сюда возвращаться нельзя, вот и припас кое-чего капитану в дорогу. Политковский протянул Туташхиа тяжелый, набитый под завязку мешок. Хлеб там, консервы, одежка сменная да денег немного. Викентий Павлович размашисто перекрестил троицу друзей. Я бы с вами пошел, да кто ж здесь за всеми присмотрит? Так что помогай вам бог, ребята, помогай вам бог и, резко развернувшись, зашагал в сторону флигеля. Пройдя пару шагов, он остановился и повернулся в сторону друзей:
Троцкий! А может, вы останетесь? Зачем вам кровью пачкаться?
Спасибо за предложение, Викентий Павлович, но нет, отрицательно покачал головою Лев. Я с Дато пойду. Куда ж он без меня? Парень подхватил с земли принесенный старпомом мешок и чуть преувеличенно вздохнул: Оставишь его без присмотра непременно в беду попадет.