Заполучив увесистую стопку коносаментов, таможенник посмотрел на капитана, как сахиб на гуляма, и несколько высокомерным тоном потребовал себе стул. Возмущенный таким поведением таможенника, капитан просьбу проигнорировал. Не получив требуемого, чиновник еще раз взглянул на Арсенина, но уже злобно, и, усевшись на кнехт, принялся за чтение.
Спустя полчаса он поднял на капитана глаза, блеклые то ли от похмелья, то ли от недосыпа:
Согласно документации вы доставили в порт Дурбан три тысячи фунтов динамита, а получателем груза является фирма «Свенсон, Свенсон и компания»?
Не вижу смысла опровергать бесспорное, пожал плечами Арсенин. Дело обстоит именно так, как об этом в коносаментах сказано.
Тогда таким же бесспорным фактом является тот, злорадно ухмыльнулся таможенник, что ваш груз, мистер, входит в список запрещенных к ввозу товаров! И я со всей ответственностью заявляю, что с этой минуты на груз и судно накладывается арест!
Извольте объясниться, сударь, моментально подобрался Арсенин, с какой это радости вы накладываете арест на судно? И с какого это времени строительный груз вошел в запрещенный список?
Да будет вам известно, назидательным тоном произнес таможенник, что уже более двух недель между Британской империей и республиками буров идет война. Фирма, в чей адрес вы доставили груз, являлась прямым пособником наших врагов, и нынче все ее сотрудники находятся под стражей. А коли вы привезли военный груз, то я согласно установленным параграфам накладываю на него арест.
Не так быстро, со злостью фыркнул Арсенин. Мне нет дела до вашей возни с бурами. Будь груз на берегу, вы имели бы право его арестовать. Но покамест он находится на борту моего судна и на берег мы не выгрузили ни унции, такого права у вас нет. Да и арест на пароход наложить вы можете только в присутствии российского консула, только я его здесь не наблюдаю. Коли случился такой афронт, я выйду из порта и верну груз хозяину фрахта.
Не так быстро, язвительно передразнил Арсенина таможенник. Вы на территории таможенного контроля, и никто не даст вам права на выход. Если же вы посмеете самовольно покинуть порт, то мы имеем право остановить вас с помощью военной силы, и я сомневаюсь, что орудия береговых батарей дадут вам пройти хотя бы полмили. А если такое чудо все же случится, то «Громовержец», англичанин ткнул пальцем в направлении броненосца, стоящего поперек рейда, в два счета отправит вас на дно. А посему не берите грех на душу и подчинитесь закону!
Но мы-то представители нейтральной стороны! не собираясь сдаваться, гневно воскликнул Арсенин. Когда мы брали фрахт, ни о какой войне и речи не было и груз позиционировался как мирный, предназначавшийся для строительства железной дороги!
Охотно верю, пренебрежительно хмыкнув, развел руками таможенник, что вы не собирались нарушать закон. Но ваших слов мало. Здесь требуется полноценное расследование, кое за один день не проведешь. На время разбирательства вам и вашей команде будет предоставлено жилье на территории города, но судно будет находиться под таможенным контролем в акватории порта, и на нем будет выставлен вооруженный караул.
Хорошо, бросил капитан, скрипнув зубами от бессильной злости, сила солому ломит. Сейчас я подчинюсь силе вашего оружия, но как бы вам в скором времени каяться не пришлось. В очень скором и очень сильно.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
15 ноября 1897 года. Порт ДурбанХэй, мистер! Портовый бродяга самого затрапезного вида осторожно потряс за рукав застывшего на причале Арсенина. Чем битый час на гавань пялиться, подкинули бы мне на опохмел пару пенсов. Как джентльмен джентльмену.
Самим жрать нечего.
матросов, собравшаяся в беседке-курилке, дружно ржала над каким-то анекдотом, машинная команда под руководством Кожемякина в полном составе следила за мельтешением куска графита, летавшего в ловких пальцах стармеха по листу ватмана, как игла у опытной вышивальщицы. Кто-то, рассчитывая разнообразить меню ушицей, плел сеть, кто-то давал советы в этом нелегком деле. Ховрин кого-то распекал, а Корено учил желающих приемам уличного мордобоя. По соседству с ними Туташхиа с воистину ангельским терпением пытался научить Троцкого метанию ножа. Всю прошлую неделю Дато посвятил обучению Льва владению кнутом. Пока дело обходилось только синяками обучаемого, Арсенин глядел на процесс со снисходительной улыбкой, но когда Троцкий в запале разбил хлыстом пару окон барака, подобные игры на свежем воздухе запретил.
При виде капитана Политковский скомандовал: «Господа офицеры!» и, застегивая на ходу ворот кителя, вытянулся перед капитаном, начиная привычный доклад:
Таким образом, за время вашего, Всеслав Романович, отсутствия, никаких происшествий не случилось
Полноте вам, господа, раздался недовольный возглас Полухина, вышагнувшего из недлинной шеренги судовых офицеров. Даже учитывая двусмысленность нашего с вами положения, я более склонен полагать себя пленным, причем без приставки военно-, чем свободным человеком А какие могут быть доклады среди пленных?
Стыдитесь, Николай Дмитриевич! резко развернулся Политковский, гневно прерывая скулеж третьего штурмана. В каком бы состоянии мы не находились, мы частичка Российской империи, а честь моряков российских забывать негоже нигде и никогда! А вам должно быть стыдно вдвойне, что вас, природного русака, поляк поучает, как быть русским!