Да куда ж вы, паршивцы, с суконным-то рылом, оскалился Пелевин, приподнимаясь из своего укрытия и выпуская оставшиеся заряды из трофейного револьвера. Я же предупреждал, что не промахиваюсь, констатировал Алексей, видя, что еще двое противников отправились в места, богатые дичью.
Пример погибших приятелей несколько отрезвил остальных наемников, и они, попрятавшись, кто где сумел, буквально засыпали убежище Пелевина градом пуль.
Однако долго я здесь не пролежу, хмыкнул Леша, кидая взгляды по сторонам в поисках нового укрытия. Доктора уверяют, что долгое возлежание на холодной земле может прискорбно отразиться на здоровье.
Но как только несколько пуль с противным визгом пролетели в нескольких дюймах над его головой, желание иронизировать пропало напрочь. Бегать под прицелом дюжины стволов для здоровья, может статься, еще прискорбнее.
Озаренный внезапной мыслью, Алексей кубарем выкатился из своего убежища. Переместившись на пару ярдов вперед, он рыбкой нырнул в ближайшую воронку и как можно плотнее прижался к жесткой африканской земле. Поступок, вопреки всякой логике, привел к ожидаемому результату, и встречный залп взрыхлил землю футах в десяти от его укрытия. Ну кто еще, кроме сумасшедшего русского, вместо того чтобы попытаться разорвать дистанцию с превосходящим его в огневой мощи противником, рванет навстречу верной смерти?
Упокоив двумя выстрелами ближайшего наемника, Алексей перевернулся на спину и испустил в небо жуткий волчий вой. Услышав клич извечного врага, отрядные лошади словно сошли с ума. Сорвавшись в безумной панике с импровизированной коновязи, скакуны, создавая преграду для прицельной стрельбы, с диким ржанием рванули в разные стороны, сбивая с ног стоявших на пути людей.
Воспользовавшись суматохой, Пелевин по-пластунски дополз до кустов и, сунув пальцы в рот, засвистел. Услышав зов хозяина, его конь, давным-давно приученный и к ружейной пальбе, и к волчьему вою, и к львиному рыку, радостно всхрапнул и за пару махов добрался до леса. Ласково похлопав по шее верного друга, Алексей вынул из седельной кобуры маузер и обвел взглядом стоянку.
Извини, приятель, ничего личного, прошептал он, найдя среди общего мельтешения фигуру проводника. Если кто и сможет меня в этих дебрях найти, то только ты, дружище и нажал на курок.
Звонкий хлопок выстрела остался незамеченным, так как сразу же за ним последовал истошный вопль Уналанги, зажимающего простреленную навылет ногу.
Простите меня, Алекс, но закон превыше
недоверчиво спросил Алексей. Возишься тут со мной, лечишь
Ни за чема не нужна мне твоя, без эмоций шевельнул плечом священник. Сама ходить сможешь, пойдешь, куда хочешь. Я твоя на ноги подниму, долг крови избавлюсь, а нада Зачема банталима кунгоси нада?
Залечивая рану, Алексей провел в пещере Итолунгу еще почти две недели. Коротая скучные вечера и не более веселые дни, Пелевин слушал бесконечные, как саванна, рассказы старика о племенах и их обычаях, рассказывая в ответ историю Урала. В один из вечеров зашел разговор и о войнах матабеле.
Твоя думала, что Матонга матабеле собирала белая банталима убивать? уставившись в огонь костра, спросил Итолунгу и, не дожидаясь ответа Алексея, продолжил: Не умно твоя так думала. Матонга Лулусквабале искала. В Лулусквабале Матонга камень Луна искать хотела Не нужна ему банталима, совсем не нужна
Вот была ему охота каменюгу искать? Мало, что ли, на свете булыжников лениво бросил Пелевин, обстругивая толстенную ветку до размеров зубочистки.
Это не простая камень, внушительно проворчал старик, поднимая вверх палец. Эта камень мертвых из царства теней возвращает, тот, кто мертвый, снова живой делать может!
Брешешь, старик! внезапно напрягся Алексей, перед глазами которого всплыло лицо Вареньки, а следом крест на ее могиле. Брешешь ведь
Моя никогда не врать, гордо расправил плечи Итолунгу. Моя только правда говори. Моя старый, моя все знает. Я дитя совсем была, но моя помнить, как старый Игнози из могила Куатаниме подняла, жить его заставила!
Расскажи мне про этот камень, Итолунгу, умоляюще протянул Пелевин, в глазах которого полыхнуло пламя надежды. Поверь, мне очень надо!
Вижу. Нада, кивнул головой старый жрец. Расскажу твоя о камень. Только твоя его не найти. Тама совсем-совсем близка большие карали банталима стоят. Ким-Бер-Ли называется. А твоя к белая банталима нельзя. Убьют они твоя. Твоя туда только с большая война прийти сможет, а где такая война твоя взять?
Знаешь, Итолунгу, с тех пор как Господь создал человека, люди убивают друг друга, задумчиво протянул Пелевин. Так что были бы люди, а война сама собой найдется
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
1 октября 1889 года. Борт парохода «Одиссей»Доброго утречка, Николай Дмитриевич! Арсенин, войдя в кают-компанию, приветливо улыбнулся третьему штурману Полухину, горестно склонившемуся над чашкой чая. Что ж вы в одиночестве, без всей честной компании чаем наливаетесь?
И вам здравствовать, Всеслав Романович, качнул тяжелой головой Полухин. Да вот, решил душеньку безгрешную побаловать
Сдается мне, потянул носом Арсенин, не безгрешностью тут пахнет, а spiritus vini несет изрядно. Капитан, мгновенно растеряв все благодушие, нахмурил брови: Это с какой же радости вы, любезный, такими ароматами благоухаете?