Я тогда даже не столько фаэтону, сколько факту дружеского участия порадовался. Раньше у меня таких друзей не было.
Воспоминания о друге заставили рассказчика ненадолго замолчать, и рассказ он продолжил только после того, как Арсенин слегка потрепал его по плечу.
С Винницким мы только на следующий день встретились, в кафе у Фанкони. Я ему о своих тюремных мытарствах рассказал, но вижу не интересно ему. Я про меха, которые мы перед моим арестом продавать собрались. Михаил почему-то нахмурился, но по делам дал подробный отчет, а напоследок огорошил. Говорил, что даже при всеобщем либеральном отношении к политическим у меня после пребывания в остроге репутация подмочена и работать в Одессе будет затруднительно. Чтоб я духом не пал окончательно, Винницкий мне должность управляющего в торговом доме в Тифлисе предложил. И хоть уезжать из Одессы мне не хотелось, согласие на смену места работы и жительства я дал.
То ли переводя дух, то ли вновь с головой погрузившись в воспоминания, Троцкий вновь замолчал и из странного ступора вышел, лишь когда Арсенин протянул ему стакан с водой. Лев благодарно кивнул и, пропустив рассказ о сборах и дороге, внаглую эксплуатируя воспоминания Лопатина, продолжил сразу о жизни в Тифлисе.
Приехав в Тифлис, по рекомендации Винницкого, остановился на улице Мухранской, у еврейской семьи Пурисман, где фактически главенствовала тетя Галит, а о номинальном главе семьи, дяде Бен-Ционе, пол-улицы могло сказать, что он подкаблучник. Александру выделили чисто побеленную комнату с большим окованным железом сундуком, стоявшим в изголовье деревянной кровати с не каждому доступной роскошью пружинной сеткой. Пол в комнате устилал красиво вышитый домотканый половичок, а на стене над кроватью висела литография с изображением ярмарки.
Освоившись с помощью дяди Бен-Циона в околотке, Лопатин стал делать самостоятельные вылазки по окрестным улицам. В одну из таких прогулок он наткнулся на зауряднейшее кафе с претенциозным названием «Гордость Кавказа». Кофе, подаваемый в заведении, тем не менее, на удивление Александра, оказался превосходным, да и выпечка ничуть не хуже.
Как и во многих других кафетериях, второй зал «Гордости» отвели под бильярдную. Лопатин, абсолютно не зная правил игры и не умея держать в руках кий, взял за правило на выходных навещать игровой зал, находя особое наслаждение в собственных расчетах углов, траекторий и рикошетов движения шаров.
В один из таких вечеров, зайдя в кафе, он расположился за столиком, стоящим чуть поодаль от игорных столов, и застыл в созерцании мельтешения шаров и киев, как вдруг мимо его лица по высокой дуге пролетел кусочек мела, приземлившийся точно в его чашку. Вытерев брызги с лица, Саша посмотрел в сторону, откуда ему прилетел нежданный подарок.
У противоположной стены, мелко крестясь щеткой, стоял маркер, а на полу, закрывая лицо руками, скрючился какой-то человек. Вокруг него стояли еще трое. Натужно сипя, трио усердно пинало лежащего на полу человека. Со стороны дерущихся доносились азартные восклики: «Вот тебе за пропих! А это, чтоб вдоль борта не играл! А вот за финты тебе! За финты!»
В пяти шагах от них, в дверном проеме, соединяющем залы кафе, прикрывая лицо руками в непритворном ужасе, замерла белокурая девушка в темно-зеленом платье. Заметив, что Лопатин со своего места безучастно взирает на драку, незнакомка окинула его таким умоляющим взглядом, что он, до того не желавший вмешиваться в чужую ссору, решительно встал со своего места.
Прошу прощения, господа! произнес Александр,
в то время как обломки высокого стула рассыпались вокруг одного из нападавших. Мне кажется, что трое на одного, это не по чести, продолжил он под аккомпанемент падающего на пол тела.
Двое оставшихся на ногах резво отпрыгнули в стороны и развернулись к нему лицом.
Я считаю, что подобные выяснения отношений правильней проводить один на один, отчетливо произнес Лопатин, взвешивая в руке еще один стул. А то что же получается, забьете человека до смерти и знать не будете, на ком смертный грех лежит. Так что трое на одного как-то не по-божески. Ну а коль вы моих слов не поймете, так я сейчас городового кликну, благо он на улице подле кафе стоит.
Его оппоненты, то ли сочтя аргументы достойными внимания, то ли опасаясь осуществления угрозы, связываться с ним не пожелали. Предварительно вывернув карманы у лежащего на полу человека, незадачливые бойцы покинули бильярдную, волоча под руки оглушенного товарища.
Увидев, что девушка, послужившая поводом для его вмешательства, покинула кафе, Саша проводил отступивших неприятелей взглядом и, подойдя к их жертве, протянул ему руку:
Вставайте, сударь. Ваши враги уже ушли. Вам врача пригласить или сами оклемаетесь?
Спасибо тебе, добрый человек, небрежно, можно сказать, свысока, бросил ему парень, безуспешно пытаясь пристроить на место полуоторванный рукав некогда белой, а ныне очень пыльной чохи. Ты этих несчастных от смерти спас!
Простите, уважаемый, очень неуверенно пробормотал Лопатин. Но, насколько я видел, это вас убивали до смерти?