Это иррационально, но оба этих факта не уменьшили чувство вины. Знание того, что это стопроцентная правда, тоже не помогало. Дэгс всё равно чувствовал себя куском дерьма, зная, что случившееся этой ночью наверняка будет преследовать её в будущем.
Всё равно казалось, что это его вина.
Вы на студийной парковке. В одной из постоянно установленных зон, сказал Дэгс, всё ещё настороженно наблюдая за её лицом. Вы хотите, чтобы я помог вам добраться домой? Отвёл вас к охране?
Куда вы направляетесь? спросила она с открытым страхом в голосе.
Я как раз собирался уходить, ответил Дэгс.
Практически правда.
Он сделал то, за чем пришёл.
Наблюдая, как она оглядывает тёмную студийную улицу, он добавил:
Я был тут по работе. Уже шёл обратно к машине, чтобы поехать домой.
Формально и это было правдой.
Вас подвезти? неохотно предложил Дэгс. Подбросить куда-нибудь? До дома друга? Может, до приёмного покоя больницы?
Он был не в восторге от затягивания ситуации, но чувствовал себя ответственным.
Он и был ответственен.
Он не мог объяснить, почему верил в это, но это ощущалось абсолютно правдивым.
Да, сказала она, глядя на него. Да. Отвезите меня домой, пожалуйста.
Дэгс кивнул, изо всех сил скрывая своё нежелание.
Он знал, что она захочет поехать с ним.
Они всегда хотели поехать с ним. Вне зависимости от возраста, места пробуждения, гендера или сексуальной ориентации, продолжительности одержимости демонами и ожесточённости борьбы перед тем, как Дэгсу удавалось прогнать демона потом они всегда хотели поехать с ним. Они цеплялись за него, как раненые животные, которых он спас от верной смерти.
Когда она похромала в его сторону, всё ещё с трудом удерживая равновесие на сломанном каблуке, Дэгс предложил руку, и она опёрлась на его согнутый локоть.
Он никогда не понимал, почему они доверяли ему.
Они всегда
транспортным артериям на север и восток, через центр города и Беверли-Хиллз, в Западный Голливуд, а затем в сам Голливуд.
На склоне холма, под Знаком Голливуда пульсировал тёмный, ожесточённый, кроваво-красный свет, подобный ране в боку горы.
Подобный красным радужкам изгоняемых им демонов.
Дэгс знал, что это такое. Он точно знал, что это.
Это портал.
Это тот чёртов портал в ад и его головная боль.
Как мне его закрыть? прорычал Дэгс, уставившись на ту штуку. Можешь хоть это сказать мне?
Ты сосредоточился не на том, сказал старик.
Игнорируя помрачневшую хмурую гримасу Дэгса, его дед улыбнулся и показал на город, на море огней, шагавших, сидевших, спавших и передвигавшихся по земле. Дэгс видел, как эти мерцающие цветные огоньки ездили по улицам в машинах, бежали по тротуарам, выгуливали другие, более маленькие огоньки на поводках, сидели в креслах и пили кофе, читали на планшетах и телефонах, громко говорили с другими огоньками.
Ты должен защитить их, сказал старик, и его голос впервые сделался серьёзным. Ты здесь для того, чтобы защищать их
Я пытаюсь, ответил Дэгс.
И она тоже, закончил старик, словно как будто не услышав его. Она тоже здесь для того, чтобы защищать их. Ты не можешь удерживать её от этой задачи. Ты должен ей помочь.
Дэгс почувствовал, как его челюсти сжимаются.
Я не могу, сказал он, вскидывая наполненную светом руку. Я не могу быть тем самым, не сейчас. Разве ты этого не видишь? Должен быть кто-то другой.
На это старик лишь улыбнулся.
Насчёт того портала начал Дэгс.
Но старик уже меркнул.
Его образ замигал и замерцал, затем рассеялся вокруг Дэгса крохотными частицами вместе с высокими красными скалами, синим небом, видом Голливудского Знака, образом всех людей, проживавших в Лос-Анджелесе и не знавших о Дэгсе, ангелах, демонах и ни капли не помогающем старике, который вылез из небесных пещер только для того, чтобы до усрачки раздражать его.
Всё, что осталось, когда остальное померкло это захватывающий дух вид на синий океан, заканчивающийся волнами, которые разбивались о золотистый песок.
Дэгс смотрел на ту воду, испытывая столь интенсивную тоску
Он проснулся как от толчка.
Он ожесточённо рванулся, ещё даже не открыв глаза.
Он попытался сесть, затем окончательно поднялся на ноги, ещё не вспомнив, где находится. Он остановил себя, оборвав движение за мгновение до того, как долбанулся бы башкой о низкий деревянный потолок над приподнятой платформой, где он спал.
Он добрался домой на рассвете.
Ту одержимую женщину («Зови меня Дафна») он подвёз до жилого комплекса на холмах Западного Голливуда, где припарковал машину на улице ровно настолько, чтобы довести её до двери квартиры на втором этаже.
Она пыталась затащить его внутрь.
Впервые с тех пор, как избавил её от демона, Дэгс отказался.
Она была чертовски настойчивой, но он отклонил и вторую, и третью просьбу. Ничего личного. На чисто поверхностном уровне она была охрененно горячей когда не совершала активных попыток убить его, но суть не в этом.
Он откровенно не позволял себе так поступать.
Это было одно из его нерушимых правил.
Жертвы, недавно бывшие одержимыми демоном, сразу после освобождения были слишком уязвимыми. Это всё равно, что воспользоваться тем, кто слишком много выпил или пережил нечто травмирующее и забыл.