Его взгляд изменился, смягчился, и все же в чертах его лица была определенная жесткость, от которой он никогда не мог полностью избавиться.
Я тоже боюсь. Что-то подсказывало мне, что эти слова отняли у него больше, чем он мог когда-либо признать.
Я подняла руку и провела ею по его подбородку, щеке, и он сделал то, чего я не ожидала он закрыл глаза и наклонился навстречу моему прикосновению. Был ли он так же одинок, как и я?
Да, да, он был таким.
Ты хочешь поцеловать меня сейчас? Он ждал, ведя внутреннюю битву, которую только он мог выиграть.
Да прошептал он, его глаза все еще были закрыты.
Тогда поцелуй меня. Медленно выдохнув, он наклонился.
Затем его губы встретились с моими.
Это был не один из тех стремительных поцелуев, которые взывали к чистому желанию, а тот, который обнажал душу и открывал сердце.
Его губы были мягкими, слишком мягкими, учитывая его внешность. Он провел языком по моей нижней губе. У него вырвалось грубое, глубокое рычание, от которого у меня побежали мурашки по коже.
Наши поцелуи стали более дикими, более страстными. Он запустил одну руку в мои волосы и потянул, заставив меня застонать.
Я почувствовала его улыбку, прежде чем его рот переместился вниз к моему горлу, к чувствительному месту между моим ухом и челюстью. Я открылась ему шире, предлагая лучший доступ, и он позволил своим зубам провести по моей разгоряченной коже, пока это почти не причинило боль. Но я наслаждалась этим, наслаждалась болью.
Его рот снова нашел мой, и это было почти так же, как если бы я впервые попробовала его губы на вкус. Легкий аромат виски все еще ощущался у него на языке, а я не пробовала ничего слаще.
Мистер Престон переместил свой вес, просунув одну руку мне под голову и снова схватив меня за волосы, в то время как его другая рука переместилась под мою рубашку к одной из моих грудей.
Я задрожала под его холодными пальцами, но выгнулась ему навстречу, пока он массировал мой сосок большим пальцем. Это было так хорошо, мне было так хорошо.
Я протянула руку и обхватила его по всей длине, чувствуя, каким твердым он был только от наших поцелуев. Но он отдернул мою руку.
Озадаченная, я остановилась.
Сегодняшний вечер не обо мне прошептал он мне на ухо.
Прежде чем я успела осознать это, его рука переместилась к поясу моих спортивных штанов и остановилась там. Его пальцы прошлись по коже под ней.
Черт, я промокла насквозь только от этих прикосновений, тогда как бы это было, если бы
Раздвинь для меня ноги, Эйви.
Я замерла. Никто никогда раньше не просил меня об этом, не говоря уже о том, чтобы трогать меня еще глубже. Но я хотела этого, так сильно хотела, чтобы он прикоснулся ко мне.
Мои поцелуи стали более требовательными, более дикими, и я позволила этому случиться, открываясь для него.
Он не терял времени даром. Вместо этого его пальцы нашли именно то место, в котором я больше всего нуждалась. Его средний палец обвел вокруг моего самого чувствительного места, вызвав у меня хриплый стон, что только побудило его сильнее надавить.
Я выгнула бедра, не в силах ждать, и он понял. Его палец нашел мой вход, но он не скользнул внутрь, пока нет. Сначала он хотел поиграть со мной, подразнить меня.
Такая влажная для меня прошептал он, его голос был мягким, как масло.
Я открылась ему шире, мое бедро прижалось к его члену.
Я резко вдохнула, когда почувствовала его палец внутри себя. Это было так непривычно, так интенсивно, и я хотела большего.
Он позволял ему скользить внутрь и наружу, становясь все более жадным с каждым толчком. Его большой палец массировал мой клитор и сводил меня с ума. Мое дыхание участилось, пока кульминация не стала приближаться, как предвестник экстаза.
Иди за мной, маленькая соплячка. Он добавил свой безымянный палец, надавливая кончиками на точку, которая безмерно разжигала мое вожделение.
Боже, он был так хорош в этом. Его толчки ускорились, покалывающие ощущения в нижней части моего живота становились все сильнее.
Да выдохнула я.
***
Александр
Эйвери была такой чертовски тугой. Она чувствовала себя прекрасно, ее стоны были самой сладкой мелодией.
Маленькое чудовище прижалось бедром к моему члену, потирая его при каждом своем движении. Если бы у меня было меньше самоконтроля, я бы давно кончил. На самом деле, у меня вообще не было самоконтроля. Она была недоступна, и все же я лежал там, слушая
ее стоны, наслаждаясь ее влажностью на своих пальцах и шепча ее имя.
Другой рукой я схватил ее каштановые кудри и потянул за них именно так, как ей это нравилось. Она нуждалась в этом, нуждалась во мне, а мне нужно было чувствовать ее. Только один раз, сказал я себе, а потом мы остановимся навсегда.
Я протолкнул свои пальцы глубже в нее, надавливая на то место, которое могло свести ее с ума. Точно так же, как я свел ее с ума там, в лесу, когда она пробудила во мне хищника, заставила меня погрузиться в свои первобытные инстинкты и выследить ее. И это было так хорошо.
Или, когда я выманил ее из комнаты, чтобы поиграть с ней. Я мог бы овладеть ею прямо здесь и сейчас, и все же я отстранился, даже тогда боясь ее темно-зеленых глаз, их воздействия на меня.