Машенька почти освоилась в Артурском госпитале в качестве сестры милосердия, в те времена градации и профессиональное деление медицинских работников была совсем не такой, как я привыкла***. Настенька написала, что получить направление на работу в Артурский госпиталь ей не удалось и это её чрезвычайно расстроило. Наши контакты с казаками по линии хорунжего Некрасова и Феофана продолжились вполне успешно. В частности, нам охотно пошли навстречу, когда мы закинули удочку по поводу охраны Машеньки, особенно в свете предстоящей войны, а как раз среди занятых реальным делом никто не сомневался в приближении войны, как и не пыжились шапкозакидательскими лозунгами. Казаки охраны дороги фактически уже не первый год находились в условиях постоянной необъявленной войны с хунхузами и как противников их оценивали весьма трезво, тем более, что во время стычек они видели постоянное усиление их организованности и явное присутствие кукловодов за спинами этих "бандитов-голодранцев". Так, что теперь посменно один казак или два, когда Адриян отсутствовал, были рядом и обеспечивали присмотр и охрану. Не стоит упускать ещё и казачек с казачатами, что жили по соседству, ведь это не один десяток пар весьма приметливых глаз. Так, что хоть немного спокойствия за свои тылы мы с Николаем получили.
Среди прочих новостей из столицы мелькнуло известие, что государь крайне недовольный действиями МИДа в японском вопросе отстранил от должности министра графа Ламсдорфа, но начатое не доделано, так как новый министр не назначен, а функции его временно на себя взял Император, может, лучше бы оставил старого. Что-то в столице произошло с реорганизацией особого комитета по делам Дальнего Востока, но что именно и почему из отрывочных намёков так и не прояснилось. Отчётливо ясно, только, что столицу лихорадит, а почему и как неизвестно. Тучи политического напряжения продолжали сгущаться.
Я тупо продолжала нарабатывать навык и опыт полётов с Клёпой. Поначалу всё ограничивалось только возможностью наблюдения её глазами и наработки использования расширенных возможностей её зрения, особенно в условиях тёмного времени. Здесь возникли неожиданные сложности, ведь я не добивалась достаточно глубокого слияния, а ночью скопа не летает, ну, не нужно ей это и всё. Как бы не было замечательно ночное зрение, но увидеть в воде рыбу нельзя, разве только плёски всплывших, но времени на атаку такой рыбы не остаётся, то есть толку, от наблюдения плеснувшего рыбьего хвоста ноль без всяких палочек. А посему пришлось пойти на более глубокое слияние с птицей и фактически начать летать самой, а это оказалось сначала неимоверно трудно, а потом захватывающе прекрасно. Грубо говоря, я хлебнула
можно было бы повторить Лысаковскую "атаку Корфа". С артиллерией тоже вопросы оставались. Я могла подправить полёт снаряда, и вопрос попасть точно в ствол более крупного калибра не стоял. Вот только система запирания казённика пушки такова, что скорее разорвёт сам ствол, чем выбьет затвор внутрь башни, даже если попасть в момент, когда в стволе находится снаряд и сдетонирует очень нервная шимоза. То есть по всем прикидкам вероятность, что при таком попадании удастся вызвать взрыв и детонацию снарядов внутри башни получается не выше десяти-пятнадцати процентов. И даже если удастся вызвать детонацию снарядов в башне, то это может привести просто к взрыву внутри неё и сорванная башня улетит. А вот вероятность подрыва расположенного под башней артпогреба тоже где-то в районе одной десятой. В результате получается, что вывести из строя, стреляющий в нас главный крупный калибр мы можем, а вот таким образом уничтожить вражеский корабль будет большим везением, вероятность которого всего несколько процентов. Хотя, на войне все вероятностные выкладки очень часто теряют всякий смысл, и всё идёт вне логики и здравого смысла. Но нельзя же рассчитывать на это, вот и пытается Николай придумать, как сделать и при этом гарантировать хоть как-то приемлемую долю вероятности нужного результата.
Среди этих посиделок зашел разговор о бое "Варяга" и "Корейца" в Чемульпо. Я напрягла все свои возможности и как смогла рассказала, как двадцать шестого вечером после того, как японский стационер "Чиода" внезапно снялся и ушёл, посланный в Артур "Кореец" не смог выйти мимо заблокировавшей рейд эскадры и вернулся. За ним на рейд вошли японские миноносцы, а утром командир "Варяга" получил ультиматум японского адмирала. После этого Руднев попытался обсудить его с командирами стационеров Англии, Италии, Франции и САСШ, но те заняли странную позицию и в любом содействии русским кораблям отказали. В результате днём двадцать седьмого "Варяг", а за ним "Кореец" двинулись на выход с рейда и приняли бой с крейсером "Асама" в ходе которого "Варяг" расстрелял больше тысячи снарядов, но так кажется ни разу и не попал, в ответ получил несколько попаданий и вернулся на рейд, где опять командир "Варяга" обратился за помощью к стационерам, но не получил, кроме согласия принять экипажи и особенно раненых, после чего на "Варяге" открыли кингстоны и он был затоплен, а "Кореец" взорвали. И вот здесь Николай взорвался, когда я стала живописать какой резонанс получил этот ПОДВИГ.