Волк скалит зубы. Рычит.
- Оди, назад!
Нельзя назад! Еще мгновение и я выхватываю пистолет, снимаю с предохранителя, взвожу курок быстро. С такого расстояния не промахнуться. Но только Людвиг загораживает мне все. Назад
И тут же грохот выстрела бьет по ушам. И снова.
Волк перед
нами вскидывается на задние лапы, вскрикивает совсем по-человечески, так отчаянно, и жалобно скулит. А потом падает на пол.
Я не успела, но это не важно.
За окном, в ночной темноте, я вижу Вебера с ружьем. Это он стрелял. Он начеку, и он профессионал, это его работа, не моя.
И это все.
Трясущейся рукой кладу пистолет на стол.
Людвиг поворачивается ко мне.
Все.
Волк на полу меняется, в смерти снова становясь человеком. Он лежит на спине. У него лицо Людвига, и это почти противоестественно.
До слез. У меня трясутся руки. На меня еще ни разу не нападали вот так. Тихий город, тихая работа
Я даже толком не понимаю, как это происходит. Понимаю только, что я уже стою, обнимаю Людвига, а он обнимает меня, гладя по спине. Все хорошо, все закончилось. Вот и все. И я всхлипываю, уткнувшись носом ему в шею.
11
Испугалась немного так странно. Мужчина в моей постели.
Но мужчина спал, глубоко и ровно дыша, нежно обнимая меня одной рукой и я успокоилась. Пусть спит, мне даже приятно. И я буду лежать осторожно, не дергаясь, чтобы его не разбудить.
Я ведь сама его позвала.
И к себе, потому что оставаться в пустом доме, где только вчера убили его мать очень тяжело. И в постель ну, просто потому, что так хотелось мне. Нам обоим. Потому что после всех этих нервов и убийств хотелось тепла и любви. Когда он обнял меня, я поняла, что не хочу отпускать.
Но мы честно договорились вначале, что я зову его просто на одну ночь чисто по-дружески, переждать, а завтра утром он в гостиницу пойдет, если уж так не хочет дома. Я постелю ему на диване в гостиной.
И ведь постелила.
Подушку принесла, одеяло, отдала ему.
- Благодарю, леди Одетта, - сказал он, чуть заметная усмешка в голосе. «Леди Одетта».
Я сморщилась.
- Оди. Давайте уж без этих формальностей, мы не на работе.
Хватит уж.
Он улыбнулся. Так тепло чуть иронично вдруг.
- Людвиг.
Протянул мне руку, словно знакомясь заново. Это почти игра я руку пожала. А он больше не отпустил. Притянул к себе. Легонько потянул, но я так качнулась так вышло равновесие потеряла и вот, я его обнимаю уже. А он вдруг такой домашний, свой, и так хорошо. Словно всю жизнь я именно этого и ждала.
Мы стояли так, и
- Оди? тихо позвал.
Я подняла голову. А он меня поцеловал. И как-то так хорошо поцеловал, что у меня руки сами потянулись расстегивать пуговки на его рубашке. Просто так вышло, захотелось Он фыркнул весело, попытался завалить меня на диван, а я сказала, что раз уж такое дело, то давай в кровать.
И вот мы здесь.
Удивительно, как жизнь берет свое. Как жизнь оказывается сильнее смерти, и как в одно мгновение можно все забыть, помня лишь друг друга.
Удивительно, как с ним хорошо. Никогда так не было. Как-то очень правильно вот именно так.
И очень хочется верить, что с приходом утра это не исчезнет. Что это не минутная слабость, не попытка найти успокоение после стольких тяжелых дней. Что настоящее.
Я лежу и слушаю его дыхание, стук его сердца так странно, что все это происходит со мной. Я никуда не хочу сбежать, не хочу на работу. Мне просто хорошо.
И страшно вдруг, что в этом какой-то подвох и вот-вот рухнет.
И я лежу, затаив дыхание, боясь спугнуть.
И вдруг что-то происходит. Я даже не сразу понимаю что.
Он улыбается мне в макушку. И так же в макушку целует, едва касаясь губами.
- Не спишь? говорит тихо.
- Не сплю, - соглашаюсь я. Поворачиваюсь. Сердце замирает.
Но в его глазах я вижу только спокойное утреннее тепло.
Он осторожно обнимает меня.
- Если бы не ты, я бы не смог пережить всего этого, - говорит тихо.
- Теперь все закончилось
Его больше не тронут, разве что какие-то тесты заставят пройти, чтобы удостовериться он обычный человек и не опасен для общества.
Но говорю, и внутри все сжимается. Если закончилось и для нас?
Людвиг только качает головой.
- Не все. Что-то только началось, - и улыбается, гладит мой бок кончиками пальцев. - Ты только никуда не сбегай, ладно? По крайней мере, не сразу.
- Я не сбегаю Куда мне? Это ведь моя кровать.
Немного весело. Спокойно. Это спокойствие накатывает волной и остается. А он так обнимает меня Я больше ни о чем не могу думать.
- Если ты проснулась, - говорит Людвиг, - хочешь, я тебе кофе сварю? Я умею. У тебя ведь есть?
Но говорит так, что сразу видно, из постели вылезать совсем не хочет. Но хочет что-нибудь сделать для меня.
И я не хочу. Успеем. Потом.
- Не хочу кофе, - говорю я. Пока еще не проснулась
Полежи лучше еще со мной и погладь меня.
Прямо сердце замирает. Но так хорошо.
А он улыбается хитро.
- Где погладить?
- А везде, - беспечно говорю я.
Он смеется.
И вдруг берет, подхватывает, переворачивает меня на спину, сам оказываясь сверху. Я обнимаю его, всем телом прижимаюсь. Так страшно, что все это исчезнет вдруг
Но не исчезает.
Как это вышло все? Мы в чем-то похожи с ним, это делает нас ближе. Одиночество, даже в семье, увлечение своим делом, которое захватывает полностью. Нам обоим не хватало в жизни тепла и поддержки от близких.