Кстати, у самого гвардейца такое приспособление было. Но не медальон или перстень, как можно было ожидать. Нет, защитная Печать была нанесена прямо на тело гвардейца. Я почувствовал ее излучение через одежду.
Логично. Медальон можно украсть, а Печать не утащишь. Значит, никто другой не сможет ей воспользоваться.
Я прикрыл глаза и попробовал представить, как может выглядеть такая Печать. И у меня получилось! Ее линии отчетливо вспыхнули перед моими глазами. Наверное, артефакторика, которой я занимался от случая к случаю, все же давала о себе знать.
Тогда я пошел еще дальше. Представил, что эти горящие линии нанесены на мое тело. Представил так ярко, как только мог. Так, что кожу обожгло огнем.
И вдруг стало легче.
Чудовищное давление антимагических артефактов исчезло так неожиданно, что я покачнулся и сбился с шага. Оказывается, все это время я шагал, наклонившись вперед, как будто боролся с течением. Надо же, а я и не заметил!
Вам плохо?
Гвардеец сделал шаг ко мне, чтобы подхватить меня, если понадобится. Но я успокаивающе махнул ему рукой.
Все в порядке!
Глубоко задышал и улыбнулся, чтобы успокоить его.
Гвардеец привел нас в квадратную комнату без окон. Посреди комнаты стоял металлический стол с креплением для наручников. Вокруг стола четыре металлических стула.
Ждите, обронил гвардеец и исчез за дверью.
Я оттащил два тяжеленных стула к стене. На один из них усадил Киру, на второй кивнул Илье. Илюха опустился на стул и ладонью вытер со лба капли пота.
Давит, признался он, косясь на Киру.
Не вмешивайся в разговор, напомнил я ему. Не пытайся надавить на Лабуаля, даже если тебе покажется, что он врет. Даже если будешь уверен в этом.
Да понял я.
Илья вяло мотнул головой и с удивлением уставился на меня.
Барон начал он.
Я понял, что он снова хочет спросить, как мне удается держаться. Но в коридоре послышались шаги, и я резко оборвал Илью:
Тихо!
В комнату ввели тщедушного старика. Его худые руки были скованы тяжелыми магическими наручниками. Седые волосы беспорядочно всклокочены, на выпирающем подбородке торчала неопрятная щетина. Глаза профессора Лабуаля глубоко запали, он тяжело дышал.
А еще он был очень похож на Степу. На сильно постаревшего Степу Лабуаля.
У меня на минуту защемило сердце.
Тюремный охранник усадил профессора на стул и пристегнул наручники цепью, приделанной к столу.
Я буду за дверью, предупредил он.
Я заметил, что Кира с жалостью смотрит на старика.
Умник, ты можешь работать? спросил я демона-менталиста.
Могу, Ник, с удивлением отозвался демон. Эта Печать как ты ее применил?
Давай потом, ладно? Попробуй понять, что происходит с этим человеком. Я должен знать его состояние.
Я сел напротив профессора. Его глаза упорно смотрели в стол, на меня он даже не взглянул.
Николай Степанович, меня зовут Никита Волков. Я знал вашего отца.
Взгляд Лабуаля прыгнул на меня и снова опустился.
Больше ста лет тому назад мы со Степаном Лабуалем служили вместе, продолжил я. Можно сказать, мы были друзьями. Я считал Степана чудаком, но идеи у него были интересные.
Я старался говорить медленно и размеренно. Так, чтобы до профессора доходило каждое слово.
Степан рассказал мне про аномалию Смерти. Я пошел туда и нашел в аномалии демона, похожего на паука. Я убил его, но демон сумел переместить меня во времени. Наблюдая за профессором, я видел, что он внимательно слушает меня.
Умник, что можешь сказать?
Он очень сильно напуган, Ник. Прямо дрожит от страха.
Попробуй его успокоить, только осторожно.
Уже. Твой рассказ очень помогает. Он слушает и расслабляется.
Я для того и рассказываю, усмехнулся я.
Так же неторопливо я рассказал профессору Лабуалю обо всем, что случилось со мной в последнее время. Ну, почти обо всем я же помнил, что меня слушает не только профессор.
До сих пор не могу привыкнуть к тому, как все изменилось, закончил я. И дело не в магии. Люди изменились куда сильнее. Мне повезло снова встретить старого друга.
Я кивнул на Илью, который внимательно слушал мой рассказ.
А теперь вот повезло с вами. Надеюсь, нам еще удастся поговорить. Вы расскажете, что случилось с вашим отцом?
Он погиб, еле слышно ответил Лабуаль. Я был совсем маленьким. Отец отправил нас с мамой к родственникам. А сам он занимался своей работой. В последний раз я видел его на вокзале.
Он успокаивается, Ник, предупредил меня Умник. Но страх не проходит. Профессор сильно боится чего-то, прямо сейчас.
Наверное, смерти? предположил Убийца. Его же могут казнить, я правильно понимаю, Ник?
Правильно, согласился я. Но тут что-то другое. Если бы профессор боялся казни, то не вызвал бы жандармов. Он бы попытался сбежать.
Резонно, подтвердил Умник.
Расскажите, что случилось на вашей даче, предложил я профессору.
Он не хочет, Ник! предупредил менталист. Начал закрываться.
Я уже все рассказал следователю, тихо ответил профессор. И Кире Андреевне. Мне нечего добавить.
И все же, мягко сказал я. Расскажите еще раз. Я не стану пытать вас вопросами или ловить на лжи. И обещать тоже ничего не буду.
Все-таки, профессор заговорил. Он не добавил ничего существенного к рассказу Киры. Убитого Алексея Трубецкого он несколько раз видел на своих лекциях. Даже принимал у него какой-то зачет.