Следом пошли более скучные правила поведения в общежитии. Тут были отбой и подъём, соответственно в десять вечера и в шесть утра. После побудки все централизованно шли на зарядку, в душ и на завтрак, потом на занятия, а во внеучебное время (как сейчас) вместо занятий предполагалось личное время. Бесценная возможность пускать друг другу кровь, ломать кости и бросаться деньгами.
После отбоя все двери блокировались до утра. Тем, кто не успел уладить все свои дела до десяти вечера, рекомендовалось воспользоваться ночным горшком, находящимся под кроватью. Я проверил горшок действительно был. Каменный, как и всё остальное здесь. Натсэ с интересом проследила за моими действиями и, тут же поняв, откуда ветер дует, спросила, во сколько отбой.
В десять, проворчал я. Детское время
Ночевать вне общежития, не ставя в известность
коменданта, допускалось до трёх ночей подряд. Можно было, в принципе, написать заявление и вообще свалить из общаги, но при этом обязательно указать адрес, где тебя можно найти. Потому что я цитирую «студенты, получившие печати, на время обучения становятся военнообязанными академии и должны быть всегда готовы к исполнению любого приказа. Допускается использование студентов для любых магических целей во благо академии, клана и мира в целом».
Про рабов в уставе действительно не было ни слова. Надо будет поспрашивать ребят. «Эй, привет, а чем ты кормишь своего раба?» Бр-р-р, кошмар. Светская беседа рабовладельцев. Как я дошёл до жизни такой?!
Дверь отворилась, и в комнату просунулся Ямос.
Ну, ты как, на ужин-то идёшь? спросил он.
Я сверился с часами в «интерфейсе». Было без пятнадцати минут семь.
Иду, сказал я, скатываясь с покрывала. Надо только переодеть Натсэ.
Обтягивающее трико вместо обтягивающих шортиков не делало фигуру Натсэ менее соблазнительной, но всё-таки было больше шансов, что случайный взгляд за неё не зацепится. Завтра обязательно надо будет зайти на рынок! Хотя Если Талли права, и поступить мне не светит
Я погрузился в тяжёлые мысли и не выныривал из них всю дорогу. В столовую нас вёл Ямос. Танн плёлся рядом с ним, а мы с Натсэ замыкали шествие. В какой-то момент я понял, что знаю, куда мы идём. «Сейчас направо и вверх по лестнице», думал я, и Ямос поворачивал вправо, мы начинали подниматься.
Это явно была не моя память, и «интерфейс» молчал. Я нахмурился ещё сильнее. Неспроста это. Личность Огня в моем мозгу это одно. Дерево заклинаний, магическое расширение памяти, ранги, статусы и прочая дребедень, от которой у меня голова кругом, это туда же. Но откуда абстрактная сила Огня знает, как пройти в столовую? Откуда у неё сведения об орденах и родах? Почему я могу иногда общаться с этими огненными буквами, как с искусственным интеллектом? Нет, я, конечно, не великий магический сыщик, но мне кажется, что в голове у меня живёт что-то ещё. Что-то, о чём меня не предупредили. Что-то, имеющее очень мало отношения к Огню.
Пока я думал, мы пришли в столовую. Это было высокое, просторное помещение с окнами, выходящими на восток. Столов здесь было всего семь, но это были по-настоящему длинные столы. За пятью из них сидели студенты, наполняя помещение весёлым многоголосым гомоном. За шестым собрались взрослые, серьёзные люди в чёрных плащах. Среди них я заметил Наллана и Мелаирима, они сидели на разных концах стола не то из-за недавних разногласий, не то просто так вышло.
Ещё я заметил угрюмую вампирскую рожу преподавателя изящных искусств. Он сидел рядом с Налланом и, когда мы вошли, посмотрел на нас. Меня от этого взгляда передёрнуло, и я поспешил отвернуться. Плохо, плохо, плохо! Неужели я не могу просто, как самый обычный «избранный», поступить в магическую академию и весело поприключаться, полетать на драконах, походя опрокинуть какого-нибудь чёрного властелина?! Как видно, нет. Единственный, кто тут тянет на чёрного властелина это Мелаирим, но он на моей стороне. Почти на моей.
У меня закипела голова от попыток осмыслить своё место в мире. Спас меня Ямос. Ткнув кулаком в плечо, показал пальцем в дальний угол. Я прищурился. Свет в тот угол почти не попадал, факелов тоже не было, но я видел две кучки людей. С одной стороны были девушки, с другой парни. «Рабы!» дошло до меня, когда Танн двинулся к ним.
Сейчас им притащат по котлу перловки, пояснил Ямос. За жратву на месяц и ложку надо заплатить гатс. Если хочешь, чтобы она мылась в душе после студентов ещё гатс. Не хочешь будет к реке ходить. Подойди вон к тому парню, он собирает деньги.
Я посмотрел, куда он указывает, и увидел выход в кухню, откуда тянулся парок. В проёме, позёвывая, стоял парень лет двадцати пяти в белом колпаке и белом поварском халате.
Он простолюдин, продолжал инструктировать Ямос. Ты с ним не церемонься. Просто брось две монеты, назови имя. Он смекнёт.
Аппетит у меня пропал. Да что ж такое! Почему мне на каждом шагу приходится бороться за права Натсэ?!
Ямос пошёл к столу, не оглядываясь, полагая, что я тут же сделаю всё, как он сказал.
Морт, тихо сказала Натсэ. Не надо.
Я и не собираюсь
Не надо бодаться со скалой. Ты хозяин, я раб. Это мой выбор, в конце концов. Как бы ты себя чувствовал, если бы тебя оскопили, а друг из любезности привёл тебя в публичный дом? Мне будет лучше с ними. Она кивнула в сторону девушек-рабов. Из кухни как раз вынесли два котла, каждый из которых тащили двое поварят. В стане рабов началось оживление.