Замолк пугающий волчий вой и от тонущих в густом сумраке, по обе стороны лесной дороги, громадных
деревьев, отделились силуэты людей с арбалетами в руках
Дан никогда бы не решился на подобную авантюру, напасть на в пять раз превосходящего противника. Не решился бы днем, при ярком свете солнца. Но в наползающих сумерках, когда в лесу далее чем на «три метра» ни черта не видно Шанс был. Притом хороший. Его «янычар» и при хорошем-то свете заметить было трудно, а уж в сумерках Даже, если бы противник сообразил, что нападающих мало, в темень леса он, вряд ли, сунулся бы. Потому что опасно и бессмысленно найти кого-либо трудно, а напороться на жало копья легко.
На дороге лежало больше двух десятков московитов боярские ратники, сам боярин, которого определили по одеянию и броне, проводник из местных, татары. И сидели возле телеги, связанные по рукам и ногам, возницы. С ними было сложнее всего, раненным московитам и татарам, даже тем, чьи раны не являлись смертельными, просто и незатейливо перерезали горло они были воины и знали куда шли. Хотя, при другом раскладе и в иных обстоятельствах
Черт, как же хотел жить тот молоденький московит с пушком над верхней губой, чуть ли не вслух сказал Дан
А, вот, возниц пожилых, взятых не по своей воле в поход двух мужиков из боярских крестьян, убивать совсем не хотелось. Неправильно было убивать. Но и отпускать Дан зло сплюнул на траву Нельзя!
Будь проклят этот век! выругался Дан и пошел приводить в исполнение собственный приказ никого не оставлять в живых. Делать из своих людей палачей Дан не хотел, это был его крест, и нести его он должен был сам.
Привалившиеся к колесу телеги мужики все время, пока Дан шел к ним, с какой-то надеждой смотрели на него, смотрели до тех пор, пока он не достал из-под накидки узкий нож, предназначенный и для метания, и для пробивания кольчуги. Крестьяне сразу все поняли. И глаза у них потухли. Тот, что поскуластей, похожий на чудина, взвыл, дернулся, выгнулся всем телом, пытаясь освободиться от веревок, но второй, узколицый, славянской наружности, навалился на него, что-то сказал
Простите меня, братцы, уронил Дан, и ударил ножом в сердце чудина, а, выдернув его, тут же вонзил в сердце славянина
Иначе было невозможно, нельзя. На кону находилось будущее Господина Великого Новгорода. И оно во многом зависело от его отряда. Рисковать он не имел права. Никто не должен был знать ни об отряде, ни о численности отряда. А бегать по лесам с пленными Дан не мог
Как и раньше, собрав все арбалетные стрелы, почти все несколько улетело за деревья и найти их в темноте не удалось, отряд растворился в ночном лесу. Напоследок, как обычно, пуганули лошадей оставшихся без хозяев и не умчавшихся вместе с лошадьми уцелевших татар и московитов, и прихватили все ценное, что нашли в сумках и поясах убитых ратников. Впрочем, далеко от места, где настигли московских вояк, отряд уходить не стал. Дан считал, что сбежавших московитов и татар следовало найти и добить. Чтобы не болтали лишнего и, вообще, не болтали. Да, и, вообще, врага надо поражать своей непредсказуемостью и наглостью. Ведь, убежавшие уже уверенны, что спаслись и им и в дурном сне не привидится новая засада. То есть, то, что неизвестные, напавшие на них в лесу, собираются их добить. Это не в обычаях этого века добивать врага. Так что, скорее всего, уцелевшие московские ратники сейчас устраиваются на ночлег в деревне возле озера и ни о чем не думают Ну, что ж, они сами выбрали свою судьбу.
Дан подозвал Лариона и Клевца, двух человек в его отряде, родом из тверского княжества.
Кто из вас знает или слышал о деревне у озера? Дан взглянул на воинов.
Я знаю, сказал Клевец. Я жил недалеко отсюда и бывал в ней. Дан внимательно посмотрел на невысокого и, непривычно, широкого парня. Клевец был потомком «хлынов» новгородских ушкуйников, обосновавшихся, лет так 100 назад на Вятке. Вполне возможно, что он и, до сих пор бы, жил в Вятке, но ему не повезло. Семья Клевца поддержала в недавнем столкновении с Москвой вятского князя Юрия Галицкого, а, после разгрома последнего, вынуждена была бежать подальше от Вятки, то есть в соседнее тверское княжество. Клевец внешне выглядел спокойным и не слишком разговорчивым. Однако изнутри наследника «хлынов» сжигал яростный огонь викингов-«берсерков», и, как раз, по вине этого наследия какого-то из его сумасшедших предков, парню и пришлось «дать деру» сначала из деревни, где его семья поселилась после бегства из Вятки, а затем и, вообще, из тверского княжества. И прийти, в конце концов, к владыке Ионе Кстати, личное оружие парня, булава-клевец, вполне соответствовало его имени-прозвищу Клевец.
Добро, сказал Дан и отпустил второго тверичанина. Рассказывай, обратился Дан к Клевцу, что знаешь о деревне.
Через 10 минут Дан, в общих чертах, уже представлял себе расположение деревни и, самое главное, план окончательного уничтожения московского отряда. А еще через 5 минут его «спецназовцы» уже двигались вдоль лесной дороги в сторону озерной деревни.
Селение обошли по кругу, и, по ходу, освободив от всякого груза кроме арбалетов и личного оружия чтобы легки были на подъем, чудина Каупо и быстрого на ногу Гюргея из заонежских полусловен получудинов, оставили их наблюдать за деревней. Сами же расположились в версте от селения, в ельнике на берегу озера. Дан не хотел далеко идти, его люди, конечно, «двужильные», но, тем не менее, основательно подустали. И всем не мешало бы поспать, иначе к утру отряд будет никакой. Да, и понравился Дану этот ельник, в нем удобно было сделать вторую засаду на московских дружинников как раз, по кромке этого ельника, подпертая, с одной стороны, берегом озера, шла единственная дорога, ведущую из деревни в столицу княжества. Многочисленные же лесные тропки, проложенные в обход дороги, Дан в расчет не принимал они были или непроходимы, или почти непроходимы для всадников. Кроме того, этот ельник понравился Дану еще и тем, что на дороге, зажатой между обрывистым спуском к озеру и еловыми зарослями старыми седыми елями с нагло прорастающими между ними и лезущими на дорогу молоденькими елочками как мелкие хулиганистые подростки, за спиной которых стоят взрослые дяди-бугаи конникам-то, особо, и разгуляться было негде. С одного бока мешало озеро, а со второго густая хвойная поросль Которая, в случае чего, могла прикрыть от татарских стрел не хуже щита. Единственный минус к деревне близко. Но не бывает все хорошо. Зато из плюсов очень даже можно перегородить подпираемую ельником и озером дорогу классическим завалом из пары тройки бревен с торчащими заостренными сучьями. Притом это можно сделать не прямо на виду, а там, где дорога поворачивает от озера и, чуть расширяясь, обходит ельник. А, если кто из московитов или татар и прорвется через завал, все же их еще много из пяти десятков больше половины уцелело то пусть. Далеко без проводника не уйдут, а проводников Дан приказал отстреливать в первую очередь. Так что, никуда не денутся Хотя, конечно, лучше обойтись без этого.