Тогда второй пункт или «веди». Товар должен быть без всяких изъянов и, Дан поерзал немного на завалинке, усаживаясь поудобнее, забирать мы его будем по чуточку более дешевой цене, чем та по которой вы носили его нам на продажу, Дан снова сделал ударение на слове «нам». Однако, сразу уточнил Дан, смотря на мгновенно нахмурившегося Перхурия и сморщившегося, будто съевшего какую-то гадость, и, оттого, ставшего чем-то похожим на нахохлившегося гнома из сказок, прочитанных Даном в детстве, Якима, расчет мы будем производить в тот же день, когда будем забирать ваши изделия. И вам не придется ждать, пока изготовленные вами горшки, кувшины и тарелки раскупят. А еще, быстро взглянув на задумавшихся Якима и, особенно, Перхурия, произнес Дан, я тут посчитал, сколько вы, примерно, зарабатываете за месяц Дан нагнулся и подобрал острую щепу, лежавшую на земле завалившуюся под бревно-завалинку. Затем разровнял ногой кусочек голой без травы земли перед собой Краем глаза он заметил, как из-за угла дома вышла женщина средних лет, такая же худенькая, как Яким. Женщина опрятно одетая и в платке замужней жены. В руках она держала кувшин-жбан, явно тяжелый. За ней, хромая, болезненно тощий парень нес большие кружки. Женщина направилась было к ним, но Перхурий что-то шепнул ей, и она остановилась.
Это то, что вы сейчас имеете, на миг задержавшись, произнес Дан и нарисовал щепой на земле буквы кириллицы, затем поверх их провел черточки-титлы, переводившие буквы в разряд цифр к досаде Дана, новгородцы цифр, как таковых, не знали и пользовались, вместо них, буквами кириллицы с черточкой титлом поверху. Каждая буква соответствовала определенной цифре, вернее, почти каждая буква Это доставляло, поначалу, Дану массу неудобств, но пришлось приспособиться и делать все расчеты по-новгородски. Как и тогда, когда он на подворье Домаша говорил с Василием Казимером, новгородским тысяцким. Впрочем, для себя Дан, все равно, переводил все расчеты в привычные, так называемые «арабские», цифры. А на любопытные вопросы Семена, Вавулы и Зиньки лишь Домаш не стал ничего спрашивать, только посмотрел, как Дан считает и одобрительно хмыкнул, мол, быстро отвечал, что это такие цифры и научился он им далеко на юге, где жил одно время А, вот это, сказал Дан, то, что вы будете иметь, работая на нас, и Дан нарисовал рядом с первыми двумя буквами-цифрами две другие буквы-цифры. И это самое меньшее!
Яким и Перхурий настороженно уставились на нарисованные Даном закорючки. Дан видел, как моментально разгладилось хмурое лицо Перхурия и преобразился в большого ребенка Яким. А, из-за плеча Якима, как завороженная, уставилась на букво-цифры его жена, держа в руках полный жбан.
Дан улыбнулся и, засунув щепу, которой рисовал, назад под бревно-завалинку, громко попросил: Можно кваску?
Женщина, смотревшая на цифры, вздрогнула
и подняла голову. Ясноглазая, с сеточкой мелких морщин возле глаз, с выбившейся из-под цветастого платка русой прядью В молодости была очень красивой, непроизвольно отметил Дан. Хм, в молодости Он вспомнил, что понятие «молодости», к которому он привык в 21 веке, и молодость в нынешнем Новгороде существенно различаются. Ей и сейчас-то, вероятно, не больше 2729, мелькнула мысль в голове Дана, и я не моложе ее, хотя и выгляжу другим.
Подружья моя, поспешил представить свою половину Яким, Милена, и старшой мой Павел.
Кружки, сказала женщина, Павка, давай кружки!
Старший сын Якима шагнул вперед, слегка припав на искалеченную, вероятно в том происшествии зимой, с боярином, ногу, и поставил на обтесанный большой пень, служивший у Якима чем-то вроде дворового стола, простенькие и добротные кружки.
Мужи новгородские, напевно произнесла жена Якима, разливая жидкость из жбана по кружкам В голосе у жены Якима до сих пор сохранились нотки, присущие молодой девушке испейте квасу, на ягодах сочных настоянного.
Как видите, разница почти в полтора раза, сказал Дан, взяв в руки кружку и пригубив из нее чуток. Чувствовалось, в квасе кроме ягод черники, голубики и капельки терпкости от клюквы, есть еще привкус какого-то растения, но какого Дан определить не мог. Не настолько глубоки были его познания во флористике. Однако этот привкус делал квас действительно необычно-вкусным.
В полтора раза, повторил Дан, по сравнению с тем, что вы зарабатывали раньше. И вам не нужно заботиться о продаже своих изделий. Совсем не нужно. Единственное «но» чтобы иметь такой доход, вам придется работать, как мы
Дан давно уже заметил, что люди вокруг него начинают вертеться как-то быстрее. Быстрее, чем в своей обычной средневеково-новгородской жизни. И от прежней неторопливости их бытия, рядом с ним, остается все меньше и меньше. Привыкший к ритму 21 века, сумасшедшему и невероятно быстрому с точки зрения жителя Новгорода 15 века, Дан, как только окончательно получил «свободу рук», потихоньку, непроизвольно, стал заводиться сам и заводить окружающих. Темп 21 века из него так и пер. Дан ел так, что другим казалось он не жует, а глотает. Ходил так, что думали он бегает. В конце концов, насмотревшись на перемещения Дана, как он успевает из пункта «А» в пункт «Б», из одного конца сарая а сарай уже начали расширять и перестраивать, и теперь в нем вместо одной небольшой печи, для обогрева, когда холодно и, чтобы просушивать горшки и кувшины зимой и летом, находилось целых четыре маленьких печи. И места в нем сейчас было больше. По сути, из сарая сделали настоящий производственный цех, прообраз маленького заводика. Но самую значительную часть сарая, как и прежде, занимали гончары Вавула и Яков, кстати гончарные круги у обоих были новые, с ножным приводом по требованию Дана. Гончарный круг с ножным приводом, освобождавший обе руки мастеру, позволял делать керамику в большем количестве и в качестве, на порядок выше, чем на кругах, требующих одной рукой крутить сам круг. Поэтому новый круг сразу купили такой, а круг, на котором работал Вавула, еще ручной, Домаш продал и, доплатив, взял и ему тоже ножной.