Ну, напужал, задумчиво, как на первой встрече у боярыни Борецкой, произнес воевода, но в голосе его Дану послышалось некоторая растерянность. И, вдруг, воевода, придерживая ножны с мечом, резко встал с бревна. Встал с бревна и Дан. Тысяцкий вплотную приблизился к Дану.
Ты уверен? Уверен, что так и будет? спросил он, смотря с высоты своего роста на Дана. В глазах воеводы была некая решимость.
Уверен, ни на секунду не задумавшись, ответил Дан. Пусть, в действительности все случилось и не так, но теперь, ни воевода, ни Марфа-Посадница, ни ее сын Дмитрий никогда не узнают, как оно было на самом деле Могло было быть, если бы в историю не вмешался чужак, рожденный в ином мире. Теперь уже, реально, в ином, параллельном, мире, ибо, чтобы не произошло дальше, отныне этот мир пошел своей, только своей, дорогой. История, в этом мире, как надеялся Дан, сделала поворот
Хорошо, сказал тысяцкий и, слегка повернувшись, позвал: Иван, Гостила Пришедшие вместе с ним крепкие мужички с волчьими взглядами синхронно встали с бревна, на котором сидели в стороне от воеводы с Даном и практически одновременно поставили кружки с березовицей, что им принес Вавула, на поленницу.
Здрав будь дом, хозяин дома и люди его, чуть наклонившись-поклонившись в сторону, стоявшего отдельно от сарая и прочих хозяйственных и бытовых построек, жилья Домаша, попрощался с Даном и остальными обитателями двора тысяцкий. Уважительно попрощался, как не с простыми людьми. Тоже сделали и его «телохранители». Думаю, выпрямившись и повернувшись опять к Дану, произнес тысяцкий, мы еще встретимся. Твои слова меня убедили!
Часть третья
Глава 10
Д-д-дан, запинаясь, выговорил Зинька, пусти!
Говори, что натворил, спросил Дан, продолжая держать младого новгородца за плечо. Вавуле сверчка подложил или Домажиру что сделал?
Домажу, признался, нехотя, Зинька.
Эх, мечтательно сказал Дан, надрать бы тебе уши, да только бесполезно Хоть и был 13-летний Зинька, Зенон, уже настоящим художником, но, все равно, еще оставался ребенком.
Боярин Василий Казимер, новгородский тысяцкий, свое обещание сдержал. Дан, за последний или иначе третий месяц своего пребывания в Новгороде, уже дважды посетил известный в Новгороде дом в самом начале Неревского конца «избушку» боярыни Борецкой. И «оспода» новгородская, во многом с подачи Василия и это была большая заслуга тысяцкого, тоже сделала определенные шаги по укреплению обороноспособности Новгорода. Как узнал Дан частично от самого тысяцкого, частично из разговоров на Торжище в первую очередь был наведен порядок в новгородском арсенале и наказан староста, не следивший за оружием. Арсенал привели в порядок, оружие проверили, что было негодным продали на металлолом кузнецам, а что продать было невозможно выкинули. Остальное очистили от ржавчины, подремонтировали, наточили а затем даже слегка пополнили запасы арсенала. За счет конфискации и последующей продажи товаров и имущества 3 вольных купцов, прибывших на торг в Новгород, но опознанных ганзейцами, как ливонские разбойники. Кроме того, в недавно построенной Грановитой палате, что на Владычьем дворе Софиевского собора, состоялось внеочередное малое новгородское вече, иначе называемая «оспода». На этой «осподе» тысяцкий, при поддержке дружественных Борецким боярских родов, продавил решение начать ремонт городских стен и выделить для этого часть новгородской казны. Сумма, выданная управителем архиепископа Ионы Пименом, отвечающем за сохранность казны, находящейся в Детинце, едва покрыла треть необходимых расходов оставшиеся две трети, по решению малого новгородского веча, или совета боярской «осподы», должны были собрать сами горожане. То есть, предполагалось, что новгородцы будут жертвовать в церквях, в отдельную кружку, на восстановление стен родного города. Дана улыбнуло это решение новгородской администрации как обычно, независимо от того какой век «на дворе» 21 или 15, богатые стараются переложить решение всех проблем на плечи бедных. Дан сильно сомневался, что денег, собранных подобным путем, хватит для ремонта укреплений. Но с мертвой точки, так или иначе, дело сдвинулось. Новгород стал готовиться к войне с Москвой. Курировать восстановление, а фактически строить по-новому городские стены и копать, тоже, фактически, по-новому, ров вокруг города, должен был сам воевода, ибо, как говорили в далеком будущем, а делали еще в далеком прошлом «Инициатива наказуема!». Воевода требовал? Воевода, пусть, и отдувается!
Дану интересно было узнать, что в Новгороде существовала точно такая же практика, как и в городах коммунах Западной Европы. Крепостная стена города делилась на участки и каждый участок закреплялся за определенной группой городского населения. Как правило профессиональной, то есть за ткачами, гончарами, мечниками и т. д. В случае нападения на город, каждая группа должна была защищать свою часть стены и ее же она обязана была, в мирное время, ремонтировать и содержать в хорошем состоянии. Большей частью за свой счет, а, при особо тяжелых повреждениях стены или при большой необходимости в Новгороде сейчас было и то, и другое и тяжелые повреждения, и большая необходимость привлекая к этому и городские средства. Тысяцкий просто возобновил эту, давно неиспользуемую и потому забытую, практику. И Дан мог лишь посочувствовать ему. Впрочем, Дану очень хотелось узнать, как тысяцкий будет выкручиваться при явной-то нехватке денег чтобы восстановить новгородские