Георгий ЛЮБОШ ВСТРЕЧА СО ЛЬВАМИ
Вот смотрю на них и отчетливо вижу: весеннее утро, большое оранжевое солнце медленно поднимается над яркой зеленью деревьев. Белые, чуть красноватые на заре чайки стелются над алой рябью воды. Даль чиста, и на западе различим силуэт собора в Кронштадте. Наша развеселая группа, пришедшая сюда прямо со школьного выпускного вечера, замерла, любуясь рождением дня. Ведь сегодня для нас начинается новая, свободная, самостоятельная жизнь! И это вырастающее из листвы солнце радостно отвечает общему настроению.
За мною вдруг раздается:
Гори, гори ясно, чтобы не погасло!..
Мы играли в горелки, еще в начале игры я загадал: если поймаю Лилю значит, она будет со мною, моей, и устремляюсь вперед. А впереди, навстречу друг другу, бегут Лиля и Сергей.
Лиля, в светлом платье, с белыми цветами в каштановых волосах, бежит легко, беззвучно, едва касаясь земли. Сергей приближается к ней, мне его не догнать. Но я делаю рывок, мчусь что есть силы, вырываюсь вперед, и вот мои руки соединяются с руками Лили. Я целую ее на глазах у всех, таков уговор, ведь мы теперь взрослые, вольные люди. Сергей стоит рядом, густо краснеет
Обратно идем, как всегда, втроем. Птицы перекликаются вокруг. Мы с Лилей не говорим, нам и так хорошо. Сергея сегодня тяготит молчание. Раньше было наоборот. Он любил помолчать, послушать нас и вставить в разговор лишь несколько солидных, веских слов. Сейчас же он, торопясь, говорит о своей будущей профессии электрика: о риске работы на высоких напряжениях, о беспроволочной передаче тока на расстояние и о многом другом. Вдруг, будто что-то поняв, он прощается с нами А ведь мы с ним обыкновенно провожаем Лилю вместе, вдвоем, вот уже почти год
Готовясь к экзаменам в вузы, мы по-прежнему занимаемся втроем, и старательный, усидчивый Сережа теперь особенно помогает нам, но наши совместные прогулки прекратились сами собой. Зато мы с Лилей, уже тайком от Сергея, встречаемся почти каждый вечер, и любимым местом наших встреч становится Стрелка. Да! Сколько взволнованных, ярких часов, таких, что никогда уже не повторятся, вспоминается здесь, у этих львов!..
Спасибо вам, львы! Вы слышали все, что мы с Лилей сказали друг другу, и никому никогда не проболтаетесь. Вы умеете хранить тайны.
Возле львов мы встретились с Лилей нет, не в последний, в предпоследний раз. Это было 19 октября тридцать девятого года. С севера, из Финляндии дул порывистый ветер. У меня повестка завтра явиться в часть. Лиля живая, веселая, как никогда, она старается убедить меня, что мы расстаемся ненадолго, шутит, смеется, но вдруг останавливается, задумывается, а когда я дотрагиваюсь до ее плеча, вздрагивает и виновато улыбается.
Вечер нашего первого расставания сказочный, темный, звездный!.. По реке, по взморью плывут лодки, и огоньки с лодок и с берега отражаются в воде длинными светящимися змейками. Откуда-то доносится музыка, а рядом тихо плещет река. Мы не можем оторваться друг от друга, и я, перебирая руками густые, шелковистые волосы Лили, целую ее снова и снова в глаза. Смотрю в большие, темные, блестящие зрачки в них отражаются звезды, и говорю: «Тебя, Лиля, эти глаза, звезды, губы, волосы эту музыку, этот вечер никогда не забуду!»
Лиля что-то загадывает, ловит момент, когда упадет звезда И предлагает:
Давай всегда, что бы ни случилось, каждый год в этот день приходить сюда.
Я, конечно, соглашаюсь. Мы остаемся у львов до утра, а утром, прямо со Стрелки, Лиля провожает меня на вокзал.
Финская кампания. Морозы. Госпиталь в Калуге.
Затем снова армия.
И за все это время одни только письма, письма и письма.
Лиля ждет. Она любит меня. Я читаю это не в строчках, а между ними, в знакомом разбеге пера Она ждет, ждет.
Через год нашей разлуки я получаю подробный отчет о дне, проведенном на Стрелке, без меня, но со львами
Последняя наша встреча была уже не здесь!
Январь сорок второго года. С Волховского фронта, через льды Ладоги, я попадаю в скованный врагом и холодом город. На улицах вмерзшие в снег машины, завалы, расколотые дома. А в них, на остатках стен, покачивается чудом уцелевшее зеркало или висит над провалом раскрытый рояль И в этой каменной морозной пустыне редкие прохожие, в невероятных одеждах, с черными, ссохшимися лицами, как живые мумии, везущие такие же мумии, завернутые в белые простыни, на детских санках, на листах фанеры Я слышал об этом, но это надо еще и увидеть! И я почти бегу через этот замерзший город туда, на Кировский, в знакомый двухэтажный деревянный дом единственный на всем проспекте. Мне везет неожиданно на улице я почти сталкиваюсь с коренастым военным:
Сергей!
Он рассказывает мне, что тоже сегодня с фронта, но месяц назад был здесь и видел Лилю. Она была здоровой, бодрой и ни за что не хотела уезжать из города. Вспоминаю: ведь я писал ей, что скоро буду на Ленинградском Мы прощаемся у меня так мало времени! Вот и дом. Как радостно, громко бьется сердце! По едва протоптанной тропинке, мимо громадных сугробов, подбегаю к парадной. Дверь с трудом открывается столько льда на крыльце. Ощупью поднимаюсь по темной, заснеженной лестнице и наконец стучу. В ответ долгая, томительная тишина. И только, как разрывы снарядов, громыхает и громыхает сердце. Но вот раздаются медленные шаги, и какая-то незнакомая старая женщина открывает мне. Я спрашиваю Лилю.