Двое из похитителей вампиры, а один человек. Я слышу, как колотится его сердце в груди. Кто-то еще, кроме меня, нервничает.
Я прожила всю свою земную жизнь, не представляя ни для кого особого интереса. Быть объектом такого внимания странно и ужасно.
Она проснулась, бормочет один из них. Ты уверен, что убрал все жучки с ее одежды? Последнее, что нам нужно, это чтобы Лесник выследил ее здесь.
Устройства слежения в моей одежде и аксессуарах звучит очень правильно. Очень по-лукасовски. Засранцы, обнаружившие их, это нехорошо. Мне нужно сохранять спокойствие и думать. Но у меня есть четкое ощущение, что я на грани самого большого приступа паники в своей жизни. Или смерти. А еще я могу просто провалиться в бессознательное состояние. Перед глазами пляшут черные точки.
Должно быть, кто-то уже заметил мое отсутствие. Семья будет искать меня. Хотелось бы знать, как они вытащили меня из отеля. По всей вероятности, через еще один из тех потайных ходов,
о которых говорил Николас. Не хочу показаться грубой, но я официально ненавижу этот отель.
Лукас найдет меня. Я знаю, что найдет. Только не знаю, найдет ли он меня, пока я цела и невредима. Поэтому мне придется помочь себе самой.
Я заберу это, говорит еще один из похитителей, вцепившись мне в лицо. Я концентрируюсь на нем, сосредоточиваюсь, ищу неподвижную часть своего разума, и это действительно срабатывает. Слово, которое появляется в моей голове «скука». Похищения и нападения, видимо, потеряли для него свою остроту. Но эмоция, сопровождающая это слово «жадность». Это становится понятно, когда он опускается передо мной на колени и вырывает мои бриллиантовые серьги. Просто разрывает крючками плоть моих мочек ушей.
Мой вопль боли наполняет комнату. Несколько капель крови падают на мои голые плечи. Я не терплю боли. И никогда не терпела. Поэтому пытки для меня проблема. Очень, блядь, большая.
Тупая сука, бормочет второй вампир и бьет меня по бедру своими ботинками со стальными носками. Раз, два, три раза, заставляя меня кричать от боли еще громче. Он не останавливается до тех пор, пока треск не раздается в холодном пустом пространстве. Моя верхняя часть ноги представляет собой массу синяков, медленно меняющих цвет на едва заметные отметины. Я заживаю не так быстро, как следовало бы. А он только что с относительной легкостью сломал самую толстую кость в моем теле. Черт.
В этот момент я разрыдалась. Я ничего не могу поделать. Страх полностью владеет мной. Мне никогда в жизни не было так страшно. Даже когда Лукас обратил меня, а это о многом говорит. Кстати, о моем сире, я бы очень хотела знать, где он сейчас находится.
Все трое придурков начинают смеяться надо мной. Похоже, я представляю собой довольно жалкую фигуру, сидя на земле и всхлипывая. Моя нога сплошная агония. Я беспомощна, и это меня бесит.
Давай выпьем, говорит один вампир другому. Затем он поворачивается к человеку. Присмотри за ней.
Что? спрашивает человек высоким голосом. Ты оставляешь меня одного?
Со сломанным бедром она никуда не денется, насмехается второй вампир. Вот почему мы пустили ей кровь, идиот. Чтобы у нее не было сил на самоисцеление. И она слишком молода, чтобы применить внушение на тебе. Этому дерьму нужно учиться годами.
Человек хмурится от всей души.
Да, но
Ты же не боишься этого жалкого, плачущего новорожденного, правда? Все, что тебе нужно сделать, это стоять здесь и присматривать за ней. Только не подходи слишком близко. Все будет в порядке.
Он скоро будет здесь, говорит первый вампир. И в моей голове появляется слово, окруженное настороженным уважением. Марк. Что вполне логично.
Затем оба вампира выходят, закрывая за собой дверь. Ее гулкое эхо напоминает что-то из фильма ужасов.
Я прижимаюсь к полу, фыркая. Боль в ноге потихоньку стихает, пока кость срастается. Слава богу. Но, черт возьми, это больно. Сломать кость и чувствовать, как она заживает, это, наверное, самое мучительное на свете.
Однако нередко меня недооценивают. В рабочей среде, со стороны бойфрендов и так далее. И эта ситуация ничем не отличается. Если они думают, что я буду сидеть здесь и покорно ждать, пока меня будут пытать, то они обманывают себя. Я отказываюсь так умирать. Эти засранцы меня не убьют. Не тогда, когда я, будучи нежитью, начинаю показывать такие перспективы.
Пожалуйста, не делай мне больно, шепчу я, глядя на него сквозь ресницы.
Заткнись, говорит он, уставившись в стену.
Я могу обратить тебя. Ты ведь этого хочешь, не так ли? Поэтому ты с ними?
Человек достает из задней части штанов пистолет, несомненно, заряженный деревянными пулями. Его брови сходятся вместе, и он хмурится.
Разве ты не хочешь стать бессмертным и жить вечно?
Тебя только что обратили. Возможно, ты еще не можешь этого сделать.
Но меня обратил Лесник. Его кровь сильнее, чем кровь его брата. Ты ведь знаешь об этом?
Он пожимает плечами и хмуро смотрит в пол. Но он слушает. Я привлекла его внимание.
И я его любимица, говорю я с принужденной улыбкой. Мне действительно стоило попрактиковаться в контроле разума раньше. Не только в тот раз с Генри. Но я стараюсь изо всех сил, заставляя себя сосредоточиться на нем, и в то же время снова ищу ту часть своего сознания, где царит тишина и спокойствие. То место, где слова и чувства других людей появляются словно из ниоткуда. Это должно сработать. Просто должно. Он подарил мне эти бриллиантовые серьги. Помоги мне, и он даст тебе еще больше. У него есть машины, драгоценности и все, что ты захочешь.