Конечно, самое приятное в том, чтобы быть вампиром в ночном клубе, не нужно кричать, чтобы тебя услышали, и не нужно стоять в очереди в туалет. Видимо, мы просто впитываем кровь, которую пьем. Очень полезно.
Мы с Николь часто бывали в коктейль-баре, расположенном в нескольких кварталах отсюда. Более простая и сдержанная обстановка. Меньше пульсирующих огней и громкой музыки. Мы пили коктейли и разговаривали о жизни, книгах и обо всем на свете. Я скучаю по своей лучшей подруге, а ведь прошел всего один день. Оставаться вдали от людей, которых я люблю, будет непросто. Странно чувствовать себя одинокой, когда тебя окружают люди. И я не единственная, кто недавно потерял друга. Не то, чтобы я его жалела.
Ты опять на него смотришь, милая, говорит Генри.
Я очень зла на него по многим причинам. Мне понадобится время, чтобы разобраться во всех них.
Генри пожимает плечами.
Ты должна понять, что он родом из тех времен, когда глава семьи имел право последнего слова во всем, а женщины, в частности, не имели ни малейших прав.
Это не оправдание.
Нет, не оправдание, допускает он. Но это кое-что объясняет.
Это ничего не объясняет. Он достаточно умен, чтобы приспособиться и не вести себя как мудак.
Ну да, но что в этом веселого?
Я сужаю глаза, глядя на своего нового брата.
Он только смеется.
Отец всегда был задумчивым ублюдком. Даже когда мы были в Париже в 1800-х годах, пили абсент и курили опиум, он был мрачен, в лучшем случае. Занимательно наблюдать, как он ориентируется в тебе и современном мире. Обращение тебя, честно говоря, пошло ему на пользу. Это безгранично оживило его.
Я прям в восторге от услышанного, говорю я.
Ты ведь не скучаешь по своей земной жизни?
Да, скучаю. Моя жизнь была скучной, но неплохой. Я понятия не имею, что представляет из себя эта, кроме того, что она жестокая, сложная и слишком связана с ним.
Он кивает.
Дай себе время. У тебя траур.
Что? По себе? спрашиваю я с улыбкой.
И он снова кивает.
Лукас стоит у перил неподалеку, наблюдая за массой танцующих внизу. Все это кипящее человечество, кажется, завораживает его. Он даже не моргает, воспринимая все это.
Но хватит о нем. Я не позволю ему испортить вторую ночь моей новой причудливой жизни. Находиться в таком месте с моими обостренными чувствами очень интересно. Игра огней ослепляет мои глаза, и я чувствую громкий и четкий звук баса через грудную клетку. С моей вновь обретенной выносливостью я могла бы танцевать всю ночь. И кто знает, может, так и будет.
Бутылка шампанского Cristal стоит в ведерке со льдом рядом с водкой CÎROC. Все это призвано приманить людей и помочь нам смешаться. Однако вряд ли это нужно. Они наблюдают за нами с неприкрытым очарованием. Что это сверхъестественное «je ne sais quoi»8 или свечение нежити, я понятия не имею. Но вряд ли охота за сексом или кровью превращается для них в рутинную работу. Это беспрецедентно. Люди бросают на меня косые взгляды. Я игнорирую их, потому что это неловко. Для человека, который прожил жизнь практически незамеченным, перемены чрезвычайны.
Я должен быть расстроен тем, что ты новая любимица отца. Ты хоть представляешь, как скучно было, пока он спал? Генри надулся. Теперь он снова проснулся, но все его внимание достается Скай. Тебе очень повезло, что я такой понимающий.
Извини.
Генри показывает пальцем на Монику, которая сейчас танцует и флиртует в баре.
Пора тебя кое-чему научить. В конце концов, знание сила, милая.
Моника сидит между нами, с ухмылкой, и бокалом шампанского и апельсинового сока. Все прежние недостатки энергии и цвета кожи были устранены. Приложив палец к ее подбородку, Генри улыбается, пристально смотрит ей в глаза и говорит:
Будь умницей и кудахтай, как курица, ладно?
Генри,
ругаю я. Не будь придурком.
Но женщина уже издает кудахтающие звуки. Она даже начала покряхтывать для пущей убедительности.
Это ей не повредит. Подобные вещи требуют большой практики, но ты можешь сделать это с любым человеком, если только у него не особенно сильная воля. Твоя очередь, говорит он, кивая мне. Теперь тебе нужно сосредоточиться. Направь на них свою волю.
Моника? Я наклоняю голову, чтобы оказаться в поле ее зрения. Я не уверена, что нужно кривить лицо и думать так сильно, чтобы началась сильнейшая головная боль. Но она приостанавливается и смотрит на меня. Желаю спокойной ночи.
Что?
Понастоящему сосредоточится, пробормотал Генри. Как я уже сказал это нелегко. Большинство из нас не могут справиться с этим десятилетие или больше. Поднажми, Скай.
Я пытаюсь, говорю я.
Ее взгляд переходит на Генри, а затем возвращается ко мне. Улыбка женщины явно озадачена.
Что происходит?
Не своди с меня глаз.
Хорошо.
Я как будто представляю себе связь между нами. Мои мысли в ее голове. Мою волю над ней. Если задуматься, то это просто отвратительная идея. Но вот мы здесь. Я нажимаю и сосредотачиваюсь, и мир словно затихает вокруг нас. Возможно, это связано с тем, что я так сильно сосредоточилась. Однако временная неподвижность ощущается примерно так же, как когда я слышу слово. Я решила воспринять это как положительный знак.