злую Тьму забрать остальное, но она слишком свежа. Порез слишком чертовски глубок.
Тело начинает трястись в конвульсиях там, где я сижу, скрестив ноги на крошечном матрасе. И тут что-то внутри меня обрывается. Как будто ребра треснули под кожей, и я вскрикнула.
Внутренности бушуют, руки вытягиваются вперед, ладони распахиваются, а затем на меня наваливается чувство обреченности.
Глаза распахиваются как раз вовремя, чтобы увидеть, как урна с оглушительным треском падает на пол.
Нет! я кричу, и электричество перескакивает с одного пальца на другой, мой дар борется за освобождение из этой тюрьмы, но проклятие над этой комнатой слишком сильно.
Голова откидывается назад, пока я не смотрю в совершенно белый потолок, и крик вырывается из глубины груди, эхом разносясь по небольшому пространству, когда мгновение спустя по телу пробегает более сильный ток. Но это не мой дар. Это требование этой тюрьмы не пытаться им воспользоваться.
Яд просачивается из каждого угла, как густой туман, пока не поглощает меня целиком, но он не останавливается, крадя зрение и звук. Он царапает кожу, как чешуя змеи, скользя и обвивая каждую конечность, кружась вокруг, как мумифицированный вихрь, лишая воздуха.
Я изо всех сил пытаюсь дышать и задыхаюсь, прежде чем слабо слышу малейший намек на чей-то голос.
Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь, медленно открывая их еще раз.
В комнате нет дыма, тело не испытывает никакой боли а Син Деверо стоит всего в четырех футах, склонив голову набок, и смотрит сквозь красные лазерные лучи, заключающие меня в клетку.
Подумал, что тебе стоит лучше заботиться о самом важном человеке в твоей жизни, он хмурится, глядя налево.
Мне требуется мгновение, чтобы уловить насмешливый тон в его голосе, и мое внимание переключается в сторону.
Сердце замирает при виде этого. Буквально перестает биться, и я хватаюсь за грудь, отчаянно желая вырвать собственный орган, просто чтобы он перестал чувствовать.
Урна лежит десятками осколков у моих ног, то, что осталось от тела Бена, разбросано повсюду, как куча грязи, ожидающая, когда ее сметут. Как мусор. Никому не нужный.
О боже мой! я падаю на колени, подбираясь ближе.
Руки дрожат, когда шарят по полу, пытаясь собрать прах. Осколки стекла режут кисти, и мне кажется, что я плачу. Кровь стекает по ладоням и пальцам, превращая пепел в комки слизи, и я падаю обратно на задницу.
Черт! я закрываю лицо руками, один из маленьких осколков режет щеку, кровь размазывается по липкой коже.
Я гребаная идиотка!
Мне так жаль, Бен. Мне так чертовски жаль.
Тело сотрясается, в ушах так громко звенит, словно гребаное эхо повторяет крик. Мне требуется мгновение, чтобы услышать смех.
Я поднимаю взгляд, и на этот раз ухмылка Сина глубже, чем адские ямы. Разница между ним и Найтом, незаметная для других, но очевидна в моих глазах. Я не могу притворяться, что видеть лицо Найта, смотрящего на меня в ответ, нелегко. Меня тошнит. Я хочу кричать.
Я, блядь, хочу умереть. Я чувствую, как внутренности того, что от меня осталось, увядают, словно упрямые цветы, не желающие оставаться живыми.
Ты не можешь так просто впускать меня в свою голову, он смотрит на экран своего телефона. Видишь, что происходит, когда ты это делаешь?
Иллюзия.
Не было ни боли, ни яда. Он трахал мое сознание, и я позволила ему, и вот результат. Короля, вероятно, здесь даже не было.
Кровь капает по локтю, растекаясь по бедрам.
Пошел ты.
Я не чувствую отдаленной пульсирующей боли в том месте, где осколки урны порезали меня. Боль от этого ничтожна, по сравнению с душевной болью от потери Бена.
Ты была так близка к тому, чтобы сделать именно это, не так ли? его голубые глаза вспыхивают, сияя, как тень гребаного психа. Если бы не твоя пара.
Я стискиваю зубы, пока физическая боль не дает о себе знать.
Черт. Ты
У него вырывается мрачный смешок, и он долго смотрит на меня.
Только что я едва затронул край твоего сознания, Малышка Эл и он щелкает пальцами, сезам, откройся. Ты уверена, что ты одна из нас? Возможно, неполноценная Одаренная, судьба пытается извиниться за то, что позволила отродью печально известного Слэшера жить? Потому что я должен сказать, ты дочь Ашероса Лакруа, и это было так же просто, как манипулировать человеком.
Встреченный молчанием, он продолжает.
Я знаю, что тебя долго не было, Виллайна, но
Не называй меня так.
Его глаза сужаются, и он делает шаг вперед, его тело наполовину проходит сквозь красный барьер, наполовину остается снаружи.
Но ты Виллайна Лакруа. Этот факт невозможно отрицать.
водопада, который перекатывается через стену за баром.
Я откидываю голову на спинку дивана, отчаянно нуждаясь в отвлечении. Что угодно, лишь бы отвлечься от мыслей о последних двадцати четырех часах.
Потолок лишен какого-либо покрытия, что обеспечивает прямой обзор темной ночи наверху. Планеты подсвечиваются на фоне цвета оникса. Интересно, насколько громко мне нужно кричать, чтобы один из богов спустился и выбил все дерьмо?
Даже, блядь, не думай об этом, Ледженд.
Отсюда я чувствую идеи брата. Он хочет, чтобы я отвлекся по самые яйца и отказался от связи, которая связывает меня с Лондон.