А как ты несколько месяцев назад на КЭПе причитал, что всё у нас старое, неудобное, вот на «Иллюзионе»
Полянский нахмурился.
Всё познаётся в сравнении, закончила воспитательное отступление Рене. Будь счастлив тем, что имеешь.
Она тоже предпочитала не вспоминать, что в их экипаже занимала далеко не последнее место в ворчании по поводу устройства лаборатории.
Состыкуемся и будем грузиться, решила она. Раньше взлетим, раньше вернёмся в родное гнездо. Может быть
Последнее «может быть» прозвучало мрачновато, но ритуальные предрассудки накануне вылета, да ещё на чужом звездолёте никто не отменял.
А эти гаврики? Ким показал на бессознательного льсянина, видимо имея заодно в виду и его пропавшего коллегу.
Когда Кен нормализует свой гормональный фон, то сам очнётся, а вот его товарищ, якобы, ждущий нас с распростёртыми объятиями Давай пока думать, что он отлучился по неотложным делам и скоро вернётся Никаких следов борьбы здесь нет. Если через несколько часов не объявится, пойдём искать.
Ага, согласился Ким, нащупывая на поясе освободившейся рукой парализатор. На КЭПе был предусмотрен небольшой арсенал с оружием посерьёзнее на всякий случай, и Полянский поставил себе самой первой задачей выбрать парочку лазерных бластеров в ближайшее время
На всякий случай, произнесла Рене. Если что-то случится, ты сможешь разобраться в этом «льсятнике»?
Она имела в виду республиканский звездолёт. Ким кивнул.
Если в управлении и есть отличия, то они не принципиальные. Кажется, он имеет базовые настройки, характерные для любого члена содружества.
Когда они, состыковав шлюзы, перетащили на звездолёт Лься всё необходимое и просто дорогое сердцу из КЭПа, на Второй наступил долгий вечер. Далёкое оранжевое солнце прорвало фиолетовый полумрак, царивший на застывшей планете, и прошлось по её поверхности коричневой кистью с мандариновым оттенком. Кажется, такой цвет у дизайнеров называется «танго».
Рене выключила затемнение наружных визоров, и это кирпичное танго теперь заливало прощальный светом кают-компанию КЭПа. Ренета надеялась, что покидают они свой скрипучий, родной кораблик ненадолго, но сердце всё равно горько сжалось.
Давай почаёвничаем сегодня здесь? неожиданно предложила Рене Полянскому.
Только чашки потом с собой заберём, гигантолог тоже страдал приступами меланхоличной ностальгии.
Они расставили всё, что требовалось для БОЛЬШОГО, настоящего чаепития. Старинный пузатый заварничек, к которому прилагалось шесть чайных пар, ещё в самом начале их знакомства притащила на КЭП Ёшка. «Всё равно мне не разрешат оставить», печально сказала она, настороженно оглядываясь. Словно члены комиссии ежесекундно следят за ней, и вот-вот выскочат из-за ближайших кустов. Вид у Ёшки в тот момент был чрезвычайно жалостливый, и может, кто и поддался бы на её удочку, только не Рене.
И сколько у тебя таких сервизов? спросила она строго, едва сдерживая смех.
Ёшка вздохнула так красноречиво, что сразу стало понятно: принесённый в дар уюту КЭПа заварник с чашками у неё далеко не первый и не последний. Ну, а потом Рене уже железной рукой кэпа отбивала все попытки синхрониста «сделать лабораторию уютной». Потому как в ином случае КЭП очень скоро превратился бы в филиал Ёшкиного дома до посещения комиссии, то есть в склад разнообразных, ненужных вещей.
Но сейчас, когда кают-компания наполнилась весенней свежестью листьев смородины с лёгкой ноткой древесной терпкости, эти чашки с приторно-сладкими овечками, скачущими по их бокам, были так кстати. Символ Земли. Символ дома. Запах смородиновых листьев концентрат размягчался под паром заварника, и глупые морды несущихся в неизвестность овечек.
«Ну да», подумала
Рене. «И дома, и символы разные бывают».
Ты скучаешь по Ёшику? спросила Рене Кима, который, приподняв крышку заварника, как-то очень уж внимательно уставился на расправляющиеся в тающем брекете льда листья.
Вот ещё, буркнул Полянский. Просто думаю, что непорядок, когда вместо члена экипажа летит кто-то другой. Поэтому у нас всё сейчас наперекосяк и идёт.
У вас всё идёт наперекосяк с тех пор, как вы сели на Пятую
Рене сначала удивилась, почему её мысли прозвучали как бы со стороны, да ещё с таким неприятным металлическим скрежетом, а через секунду она увидела на входе в кают-компанию существо в скафандре с нашлёпкой для хвоста.
Очнулся? спросила она республиканца, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал как можно дружелюбнее. Он был, наверное, неплохим парнем, только появлялся очень некстати. Эти последние часы на КЭПе принадлежали только ей и Киму Полянскому.
Я проверил всё, что было можно, ответ на вопрос Рене был столь очевиден, что льсянин не озаботился даже формальным ответом. Кроме нас, здесь никого нет.
Ну, на КЭПе точно, «успокоил» его Ким. Входной шлюз не пропустит постороннего. Он настроен только на меня и тебя Ну, и на кэпа, конечно
Он кивнул Рене.
А на эту вашу Ёшку? поинтересовался льсянин. Он пытался протиснуться за чаепитейный стол, но ему очень мешал хвост, упакованный в скафандр. Хвост безбожно скользил.