О, сказал Ким. Ты прибарахлился.
Я не знаю, как реагировать на твоё высказывание, прошипел переводчик. Из-за банданы, закрывшей чип за ухом республиканца, он пришёптывал больше обычного. У меня есть куратор. Он сказал, что люди не ходят без тряпок на теле. Почему вы мне не говорили об этом?
Рене развела руками:
Не
до того было. А Ю Джин Он разве ничего не рассказал тебе о Земле?
Она подумала тут же, что сбилась и покраснела. Быстро глянула на Кима, не заметил ли он. Но даже если Полянский что-то и понял, то вида совсем не показал.
Капитан «Иллюзиона» совсем не разговаривал со мной, сказал республиканец равнодушно.
В любом случае, Полянский смеялся только глазами, стараясь, чтобы льсянин не заподозрил издёвки, ты просто красавчик. Девушки теперь будут на тебя
Ким остановился, понимая, что перегнул-таки палку. Но льсянин, наоборот, как-то сразу оживился.
Девушки, он даже завертел головой в разные стороны, а что должны делать теперь девушки? И где они?
Рене показалось, что льсянин сейчас упадёт в обморок.
Это гипотетическая ситуация, быстро успокоила она. Та, которая, может, никогда и не случиться. Скорее всего Да нет
Она ещё раз оглядела Кена полностью, от банданы до огромных ступней. Разодетого цветасто, как Дон Педро в отпуске. Из бирюзово-голубых штанов сзади торчал мощный хвост. Рене покачала головой:
Эта ситуация точно никогда и ни при каких обстоятельствах не случится.
Даже искусственная гравитация включилась сам собой секунду в секунду, как положено, интегрированный «навигатор», занимавший львиную долю пульта управления, успокаивающе мигал зелёными огоньками курс был простроен ещё на Земле, и КЭП вёл искусственный интеллект. Вмешательство команды требовалось только при возникновении аварийной ситуации, а за всё время службы Рене в Управлении, такой ситуации не возникло ни единого раза. В перерывах между экспедициями Рене гоняла свой экипаж на тренажёры, чтобы ребята не забыли, что они должны делать, если вдруг программа засбоит или звездолёт вляпается в какую-нибудь аномалию.
Она скользнула взглядом по лабораторному люку. Специалисты Управления знатно почистили её рабочее место. Они забрали все ящики с образцами клеток, все культуры до единой пробирки, всех лабораторных животных, и Рене до конца так и не поняла зачем оборвали всходящие растения в оранжерее. Заходить в свою опустошённую лабораторию ей совершенно не хотелось. Прямо сказать: было выше её сил.
И Рене понимала, что иначе и быть не могло: малейшие следы, которые остались после Дведика обязаны тщательно изучиться, но всё равно, заглядывая на своё любимое рабочее место, не могла отделаться от ощущения поруганного ворами дома. Она прошла к шлюзу жилого модуля мимо люка, почти зажмурив глаза.
Льсянин сидел в кресле Ёшки с видом отважного космонавта-исследователя, всматриваясь в центральный экран, на котором золотинками от конфет блестели далёкие звёзды. Кресло попискивало, постанывало и потрескивало, стараясь приспособиться к нечеловеческим параметрам, изначально не заданным в его конфигурации. Массивный хвост Кена то проваливался в образованную креслом дыру, то, наоборот, вздымался над спинкой на странной подставке. Ким не без удовольствия наблюдал за попытками мебели понять и принять иноземный организм.
Они возвращались к Лебедю, где на Второй от него Кена ожидал дублёр. Земные звездолёты никогда не заходили в ту часть галактики, где находилось объединённое содружество планет под названием Республика Лься. Крест Лебедь являлся тем перевалом, за которым начиналась необжитая для землян территория, и диспетчерская сеть, сопровождающая звездолёты до нужных нуль-каналов, там не работала. Единственная надежда была на незнакомого льсянина, который ожидал Кена в «зоне разногласий». Республиканец утверждал, что он «обо всём договорился», и их ждёт группа сопровождения республики Лься, чтобы со всем положенным дипломатическим пиететом доставить «за бугор». Очевидно, с той стороны Лебедя так же были заинтересованы в феномене под названием Дведик. Рене сказала бы даже взволнованы, если бы постоянно не наблюдала реакцию льсянина на любое повышение эмоционального фона. Волноваться они по определению не могли.
Кен, спросил Полянский, когда кресло под льсянином перестало дёргаться, решив задачу с хвостом закрученной к полу воронкой. меня мучает один вопрос Можно кое-что у тебя узнать?
Я не понимаю, что значит «мучает», сообщил пришёптывающий переводчик. Но тоже имею, что спросить.
Я первый!
крикнул Ким. Первый! Итак! Что у тебя в чемоданчике? Насколько я помню, когда «Иллюзион» стартовал с Дведика, у тебя даже клочка бумажки своей не было.
Джентльменский набор, очевидно, льсянин повторил чьи-то слова. Или переводчик нахватался высокопарных выражений. На все случаи жизни. И у меня было своё.
Последние слова он прошептал почти неслышно для людей и незаметно погладил себя по цветастой рубашке, за которой скрывалось сумчатое пузо. Только ни кэп, ни её правый этого не заметили.
А кто был твоим куратором? Рене подозрительно прищурила глаза. На Земле кто о тебе заботился?