От какой-то непонятной для Ёшка досады он перешёл внезапно на «ты». Вместе с Канделем они вошли в палату, и тут же их фигуры залило бледной умиротворяющей синевой. Ёшка украдкой посмотрела на свои ладони, они словно светились изнутри блеклым неоном. От кровати, над которой почти парила хрупкая женская фигурка, шёл нарастающий ужас. Он подкатывался рвотными порывами к горлу, сначала мягко, словно предостерегая, затем настойчивее, сильнее. «Предупреждающий выстрел в воздух», почему-то пронеслось в голове у Ёшка, и она поняла, что её невысохшие до конца пряди зашевелились сами по себе, словно змеи на голове у Медузы Горгоны.
Страх был такой, как если бы она вдруг провалилось в глубокую дыру и теперь стремительно летела в неизвестность, по ходу вращаясь и отскакивая всем телом от стен этого вертикального тоннеля. Это было непонятно настолько, что даже немного смешно. Словно вот-вот приключится истерика. Ёшка взяла себя в руки. Вероника Вершинина или то, чем она в данный момент являлась, просто изо всех сил защищало свою крошечную личную территорию. Это объяснение было вполне реальным, знакомым, и давало возможность ориентироваться в ситуации.
Ёшка медленно, словно наощупь, сделала несколько движений в сторону кровати, над которой висела необычная пациентка. Синхронист выискивала невидимые зоны, в которых действие угрожающей инородности ослабевало. Подавляя рвотные позывы и борясь с непонятным неприятием происходящего, она подошла к мягкому кругу воздушного ложа. Прозрачные невесомые трубки, которыми была обвита Вероника, легко колыхнулись и снова замерли. Ёшка прижала руки к своим ключицам, подавляя очередной предупреждающий спазм.
Веронику насильно питали и даже, вопреки её воли, заставляли дышать. Ёшка почувствовала, что той всё равно. Синхронист осторожно протянула руку, так, словно собиралась погладить женщину по голове. Всё, что было в мыслях у Ёшка, тут же снова провалилось в тошнотворно засасывающую воронку. Противный ком в горле, не отпускающий с того момента, как она перешагнула порог палаты, резко провалился в район желудка, запульсировал ожогом в солнечном сплетении, рвотные порывы стали нестерпимыми.
«На сегодня хватит», пронеслось в голове у Ёшки, и она стремительно рванулась в сторону выхода, зажимая двумя руками рот. Только и успела заметить изумлённые глаза Канделя, отскочившего с её дороги.
Деточка, вы смогли
подойти так близко? голос молебиолога прозвучал словно издалека. Ёшка, скорчившись на прохладном полу, хватала ртом воздух и слова, которые произносил доктор, отскакивали упругими мячиками, не долетая до неё. Она подняла голову и увидела, что Элиас тоже смотрит со смесью недоумения, сочувствия и задумчивостью во взгляде. Он обнял её, помогая подняться. Нечаянно прикоснулся ко всё ещё влажным волосам Ёшка и застыл, поражённый догадкой.
Вода!
Он с торжеством посмотрел на Канделя.
Она смогла так долго находиться там, потому что голова была мокрая.
Ёшка удивилась. Около одра пациентки она пробыла от силы минуты полторы. Откуда взялось «так долго»? Кандель покачал головой.
Но проверить-то нам ничего не мешает, Элиас был захвачен новой идеей. Вы когда-нибудь пробовали заходить к некоммутам с мокрой головой?
Что за вздор? проворчал Кандель, отмахиваясь от нокера. Он посмотрел на Ёшку:
Ну что, дальше? В соседней палате у нас Альтенорум Отавиум Двенадцатый. Мужественный потомок второй волны колонистов Новой Бразилии. «Расшился» в момент охоты на переливчатого воздушного кашалота. Прямо в прыжке, на высшем пике.
Это впечатляло. Переливчатые кашалоты обитали на расстоянии пяти тысяч метров над поверхностью и никогда не спускались на землю. Колонисты Новой Бразилии были биомодификантами. Гуманоидами, усовершенствованными под условия обживаемой планеты. Прыгать они могли чрезвычайно высоко. Ёшка слышала об уникальном образе жизни бразильянцев, и в другое время не задумываясь, воспользовалась бы возможностью увидеть существо, передающее сложные поэтические образы треском перепончатых мембран. Но сейчас Ёшка чувствовала себя выжатой до последней нитки. До неё даже не сразу дошло, что в словах Канделя звучала ирония.
Так что, к бразильянцу? повторил тот, уже открыто смеясь.
Синхронист глубоко вздохнула и выразительно посмотрела на Канделя.
Ну, значит, в другой раз, сказал доктор и отправился к выходу из пропитанного солнцем зала.
Картина будет всё та же, сообщил Элиас Ёшка. Они пошли вслед за доктором. Без всяких поправок на личность и расу. Ощущение
Нокер осёкся, словно неожиданно поперхнулся фразой и застыл на месте. Ёшка легко толкнула его в спину, загораживающую выход, шагнула и тоже замерла.
Пол в коридоре-джунглях был засыпан умирающими цветами. Нежные лепестки колокольчиков беззащитно корчились в агонии уходящей жизни. Кто-то с яростной ненавистью оборвал все цветы на живой стене и с вызовом бросил их тут же на пол.
Глава четвёртая. Опять Лебедь
Личный код вызова человека всегда оставался неизменным, вживлённым чипом ещё в утробе матери. С помощью всего одного микроскопического наноробота. Но, чтобы связаться с кем-то в мире стремительной логистики, требовалось к личному добавить три символа местности, в которой адресат в данный момент находится. Связной дальфон работал только в пределах солнечной системы (исключая сферы туманностей), но этого вполне хватало. Основная часть обывателей редко покидали пределы Солнечной.