Полянский грустно кивнул, соглашаясь с её словами. Их экипаж в профессиональных кругах прозвали «Кэп и две принцессы», и под «кэпом» увы! подразумевался совсем не Ким. Олицетворением мужественности в их команде, как ни печально ей это осознавать, считалась она, Ренета.
Ёшка изначально не тянула на центрового, а что касается Кима Несомненно сенсорные комиссии не могли не знать об его фобиях. К исследованиям в рамках научной практики его допускали, ведь и в самом деле, редко встретишь человека, который абсолютно ничего не боится. Но вот принять на себя ответственность в непредсказуемой ситуации, которые, как известно, бывают всякие
Хотя вся слава первого контакта, как правило, доставалась разведчикам. Лаборатория добросовестно отправлялась в экспедицию, когда авангард на какой-либо планете обнаруживал нечто интересное. «Кэп и две принцессы» муторно добирались до «среды естественного обитания объекта», а затем, обследовав камешек, который показался разведчикам дышащим, или кишащую микроскопическими организмами каплю жидкости, рапортовали, что «ступень разумности не обнаружена». И возвращались обратно, честно выполнив свою задачу. Потенциально разумная форма жизни кишмя кишела на необъятных просторах Вселенной, но всё, с чем сталкивалась лаборатория, оказывалось настолько потенциальным, что говорить с ним было вообще не о чем. Даже вирусологу Ренете.
Кто-нибудь в курсе, куда и зачем нас на этот раз? спросил почему-то вдруг Ким. Рене показалось, что он выглядит рассеянным больше, чем обычно. Кажется, его тоже тревожило что-то, оставленное на Земле.
Так они прямо сразу и сказали, пробурчала Ёшка.
Лаборантов всегда держали в неведении о месте исследования для чистоты экспериментов. Чтобы предвзятость не мешала анализу и выводам. Такие экспедиции назывались «холодными». «Кэп и две принцессы» были просто флагманами по «холодным» экспедициям.
Ким завёлся ещё больше:
Не, ну понятно, что на Земле нельзя сказать во избежание утечки информации, но сейчас-то почему? Почему сейчас-то нельзя? Как всегда, узнаем только, когда попадем на очередную нежилую почву? Они с нами вообще не церемонятся.
Он и в самом деле казался странным сегодня. В густом баритоне прорезались визгливые нотки. Даже где-то истеричные. Рене успокаивающе помахала ему рукой:
К Лебедю мы летим, к Лебедю Восьмая от него
Экзо? скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла Ёшка.
А ты как думаешь?
Ким посмотрел на неё, хотел что-то сказать, но вдруг оглушительно чихнул.
Ты чего? Рене стало тревожно. Заболел?
Ну Ким театрально приложил ладонь ко лбу и откинулся на спинку кресла. Кажется, у меня поднимается температура.
Не валяй
дурака, Ёшка посмотрела на него с тем самым снисходительно-усталым видом, с которым женщины смотрят на умирающих от лёгкого недомогания мужчин. Две минуты по старинке на аппарате Тишинского, и ты снова как огурчик.
Я уже, с досадой ответил Ким, видишь, не помогло.
Добавь время или концентрацию.
Ким взорвался:
Вы меня совсем за идиота держите?
Он, конечно, собирался сказать что-то ещё, но Рене уже с обречённостью во взгляде опять встала между ними и подняла руку:
Всё, ребята. Брейк! Ким, чего это ты разошёлся сегодня?
Она с удовольствием сделала несколько шагов по тесной кают-компании.
Можно подумать, если бы ты знал заранее, куда нас отправят, это что-нибудь изменило. Держу пари, будет, как всегда. Прилетели, разумную жизнь не обнаружили, улетели. Так какая тебе разница?
Ким насупился, но ничего не ответил. Только засопел с особым значением. Рене, как центр их экипажа, всегда знала немного больше, чем он и Ёшка. Это как бы возводило барьер между ними. Киму не хотелось находиться по сторону этой условной стены вместе с рыжей Ёшкой, пахнущей кошками и ещё какими-то омерзительно мелкими существами даже после многократной дезинсекции.
Ренета догадалась, о чём в данный момент обиженно сопит Ким, добавила уже мягче и доверительнее:
Там, на месте, ещё разведчики работают, которые послали сигнал «био». Они всё от первого лица и расскажут. В любом случае от них мы узнаем больше, чем из сухих отчётов. Не думаю, что будет какая-нибудь необычность. Даю девяносто девять процентов, что не будет. Расслабься. Ещё несколько часов лететь. А там посмотрим.
Глава вторая. Это не Восьмая Лебедя
Троица альтернативных биологов «первого контакта» печально взирала на унылый пейзаж. Высохший и, кажется, пыльный. Низкий и плоский горизонт давал так мало света, что все оттенки красок сливались в однородную серость. Рене тут же захотелось потереть глаза, но из-за астровизора такое естественное движение стало невозможным, и это обстоятельство мелко и противно раздражало.
Неприятным было и то, что Рене чувствовала себя тяжёлой и неуклюжей. Датчики показывали, что сила тяжести на поверхности планеты превышала земную на двадцать процентов. Это вполне комфортная разница, но к ней ещё нужно привыкнуть. Остальные параметры температура плюс двадцать пять градусов и состав атмосферы (в основном, азот и кислород), устойчивый климат говорили о реальном шансе найти здесь жизнь. С большой вероятностью даже разумную.