это защищать тех, кто нам дорог. Я защищаю Ариадну. Ты защищаешь семью.
- Ты не против?
Я вдруг усмехаюсь и потираю пальцами глаза.
- Спрашиваешь у меня разрешения?
- Хочу услышать это от тебя. Хочу убедиться, что поступаю верно.
- Ты поступаешь верно. Вижу, как у нее скатываются слезы, и морщусь. Не надо.
- Прости, она быстрым движением пальцев проходится по щекам, я схожу с ума.
- Тебе страшно. Это нормально. И когда ты уезжаешь?
- Сейчас. Родители уже ждут меня дома.
Теперь ясно, почему она пришла так рано. Я киваю, а Пэмроу шмыгает носом.
Солнце лениво выкатывается из-за горизонта. Первые лучи падают на лицо девушки и
заставляют мокрые полосы на ее щеках блестеть и переливаться. Бет протирает ладонью лицо и
неожиданно достает из внутреннего кармана куртки смятую, картонную папку.
- Держи, говорит она и отдает папку мне. Внутри лежит что-то тяжелое, плотное. Я с
интересом достаю содержимое и вскидываю брови. Это оружие, пистолет. Стремительно
поднимаю подбородок, а девушка кивает. Он может пригодиться.
- Я не возьму.
- Мэтт.
- Это незаконно, Бетани. Зачем мне браунинг?
- А зачем тебе спортивный лук и стрелы?
- Это другое.
- Нет, девушка кладет руку мне на плечо, а я вновь сосредоточенно изучаю оружие. Она
спятила. Я спятил, если возьму его. Это уже не шутки. Ты должен защищаться.
- Я не хочу. Только не так.
- Это пистолет моего отца. Пусть он будет у тебя. Я уверена, что ты воспользуешься им
только в том случае, если он действительно будет необходим.
Груз ответственности взваливается мне на спину. И я киваю, потому что думаю, что я смогу
его вынести. Холодный металл обжигает пальцы. Я уверенно прячу пистолет себе за спину, а
затем вновь смотрю на Бетани, не выдавая дрожи, прокатившейся по горлу.
- Хорошо. Свожу брови. Спасибо.
- Мэтт, будьте осторожны. И попрощайся, пожалуйста, с Хэрри.
- Почему бы тебе самой этого не сделать?
- Я не умею прощаться.
- Но он заслуживает, Бет, чтобы ты сама сказала ему правду.
- Если я поговорю с ним, то буду чувствовать себя еще хуже, девушка поднимается и
прокатывается ладонями по бедрам, а мне и так трудно бросать вас.
Я задумчиво хмыкаю и почему-то думаю, что трудно ей будет еще несколько минут. Потом
она окажется рядом с родителями, далеко от Астерии, и жизнь сразу же перестанет быть
трудной. Возможно, жизнь даже станет нормальной.
Встаю со скамейки и киваю.
- Как хочешь.
- Я позвоню вам, как только приеду к...
- Не надо, обрываю Пэмроу, подавшись вперед, не говори, куда ты едешь. На тот случай,
если... ну... Я взмахиваю пальцами в воздухе и закатываю глаза. Ты поняла.
- Да, конечно. Она хлопает себя ладонью по лбу. Прости. Тогда я просто напишу.
- Договорились.
- Пока, Мэтт. И будь осторожен.
- До меня уже дошло. Иди. Скоро рассветет.
Девушка кивает и решительно спускается по ступенькам. Бетти не оборачивается, а я не
машу ей вслед. Она уходит, я захожу в дом, и неожиданно жизнь продолжается, только уже без
упрямой девушки, которая неожиданно в нашей жизни появилась.
Я останавливаюсь в коридоре. В одной руке фотографии, в другой пистолет. Сердце
неистово тарабанит по легким, а я могу лишь думать о том, что в коттедже холодно.
Хмыкаю и плетусь в гостиную, чтобы разжечь камин.
***
Я сижу в гостиной, когда дверь подвала распахивается, и в коридор выходит Норин.
Женщина неуклюже покачивается, схватившись руками за голову, опирается о стену и
поднимает на меня взгляд полный недоумения. Она хмурит брови, и потом, вслед за ней, из
подвала выползает Мэри-Линетт. Сестры выглядят ужасно растерянными.
- Доброе утро. Я помахиваю рукой и невольно усмехаюсь. Черт возьми, не верится, что
еще ночью
эти женщины собирались с лихвой оторваться на вечеринке. Очнулись?
- Мэттью, протягивает Норин, прищурившись, что... что происходит.
- Вы не помните?
- Все в тумане. Отвечает младшая Монфор, ссутулившись. Но почему?
- Это алкоголь. Так он действует на тех, кто напивается вдребезги.
Норин сплетает на груди руки и по-птичьи наклоняет голову, словно я спятил и несу чепуху.
Но вот Мэри-Линетт тут же покрывается блекло-алой краской и поджимает губы.
- Значит, это был не сон?
- Нет, не сон.
- О, Боги.
- Быть не может, противится Норин, вздернув подбородок, я не могла...
- Могли, на выдохе перебиваю я и поднимаюсь с дивана. Могли что-то напутать с зельем,
могли превратиться в мегеру и могли лишить жизни Дэвида Проковски.
- Что?
- Но не волнуйтесь. Этот кретин жив. Я подоспел вовремя.
- Но все ведь не так плохо? С надеждой спрашивает Мэри-Линетт, на что я повожу
плечами и специально молчу, растягивая интригу, нагнетая обстановку и наслаждаясь тем, как
перекошены лица сестер Монфор. Наверняка, они не верят ни единому моему слову.
- С вами что-то случилось, все-таки поясняю я. Вы стали другими. Сбежали, даже
пытались прикончить меня. Это я о вас, Норин.
Женщина невинно вскидывает брови и отвечает:
- Полагаю, было за что.
- Неправильно вы полагаете.
- Но почему мы вели себя подобным образом? Недоумевает Мэри-Линетт. Мы же все
сделали верно: отварили настой, подождали пару часов. Где просчет?
- Возможно, просчета нет. Тихим голосом отвечает старшая Монфор и проходится