будто
они несчастные влюбленные, будто он потерял их обоих. Не только Ари.
- Мы в тот день чокались сэндвичами, представляешь?
- Нет.
- Это весело. Правда, мамины сэндвичи не очень вкусные, после них единицы себя в
целости и сохранности чувствуют. Но мы все выжили. Хороший был день, несмотря на то, что до
этого лило, как из ведра.
Парень мечтательно кривит губы, а я с интересом изучаю его. Впервые я вижу нечто
странное в глазах человека любовь к другим людям. Это ошеломляет. Моя мама меня не может
не любить, наверно. В смысле, может, конечно. Но вполне объяснимо ее ласковое и трепетное
отношение к дочери. Любовь же этого парня к какой-то девушке необычна. Она не касается
взаимоотношений, не держится на физическом притяжении.
«Родственные души», вдруг думаю я и сама поражаюсь своим мыслям.
Следующие несколько часов мы едем в молчании. Наверно, парень сказал все, на что у него
хватило и смелости, и сил. Он не пересаживается вперед. Сидит по центру, а я так и
прижимаюсь к дверце, до сих пор ощущая себя лишней, не в своей тарелке.
Глупо отдавать душу Дьяволу, очень глупо. Неужели это то, что я должна починить?
Безумие. Неожиданно взаимосвязь этой девушки с Хозяином кажется мне опасной, я
определенно втягиваю себя в огромные неприятности. Друзья врагов тоже враги! Если я
попытаюсь исцелить эту девушку, возможно, я навлеку беды на себя.
Я не хочу этого.
Почти через сутки я вижу впереди столб черного, густого дыма. Что происходит?
Женщина за рулем напрягается, а Хэйдан протяжно выдыхает. Я растерянно смотрю по
сторонам и внезапно замечаю искореженную, заржавевшую вывеску Астерия.
- Вот мы и дома, шепчет Мэри-Линетт Монфор, и меня пробирает дрожь.
Городок встречает меня промозглым ветром и разрушенными церквями, покрытыми
трещинами и дырами. Битое стекло трещит под колесами машины. В воздухе витает дым.
Я приехала в мертвый городок, где люди, запирают на засовы двери и ставят на окна
решетки. Приехала в безмолвную тишину, укрытую пушистым туманом.
Здесь случилось что-то страшное.
- Раньше Астерия выглядела иначе, - сбавив скорость, шепчет женщина, - после того, как
Люцифер забрал душу Ари, многое изменилось.
«Я приехала спасать монстра», внезапно думаю я, заметив, как из разбитого окна на нас
огромными глазами пялятся двое детей. Они испуганы. Она их напугала. Ари.
- Ч-ч-что здесь п-произ-зошло? Страх сотен людей впивается в меня клинками. Все они
хотят излечиться, у всех можно забрать ужас. Тело сводит такой судорогой, что мне в ту же
секунду дышать становится невыносимо. Я сильнее вжимаюсь в кресло, а Хэйдан вдруг
переводит на меня растерянный взгляд. И он просит меня остаться? Просит спасти и вернуть эту
девушку? Она чудовище, монстр, живущий в самых потаенных страхах у всех этих людей, что
прячутся в развалинах, скрыты в черном дыме. Она не заслуживает.
- Хэрри, зовет женщина и приподнимает руку, смотри, церковь. Она...
- ...не была разрушена, когда мы уезжали, договаривает парень и сводит брови. Тут же я
чувствую, как сердце у Мэри-Линетт Монфор подскакивает к горлу. Бирюзовые глаза
наполняются нескрываемым ужасом, и на педаль она жмет уже не так пылко, как прежде.
Все молчат. Молчание впервые убивает меня. Раздирает. В нем больше ужаса, чем в крике. В
вопле. Женщина тормозит напротив небольшого, серого коттеджа, глушит мотор и опускает на
колени дрожащие руки. Я слышу, как громыхает ее сердце. Бум. Бум. Бум.
- Идем, командует Хэйдан, давайте, мы дома, Норин и Джейсон, все ждут нас.
- Да, ты прав. Конечно.
Парень кивает. Выбирается из машины, следом за ним женщина. А я сижу в салоне и с
ужасом осматриваю иссушенные деревья, затвердевшую землю. Декабрь лютый месяц.
Но сейчас на улицах зима, которой раньше я не видела, жестокая и немногословная.
Я все-таки нерешительно открываю дверь. Вдыхаю странный, тяжелый запах и сразу же
поджимаю губы: мне трудно дышать, но отнюдь не от дыма или гари. Людские эмоции и на
въезде встретили меня холодно. Тут дело в терзаниях, что рвутся из окон особняка. Я уже
чувствую, что, преодолев порог этого дома, я окунусь в океан из агонии. Произошло в этом месте
нечто ужасное совсем недавно. Отголоски криков до сих пор путешествуют по улице. Я слышу
их, чувствую. Сжимаю перед собой руки и бреду вперед, за Хэйданом. Он же приближается к
дому, отворяет калитку, ждет, пока Мэри-Линетт Монфор отопрет нам дверь. Затем
оборачивается и дергает
уголками губ, как бы приглашая: добро пожаловать в наш личный ад, Дельфия Этел.
- Я пойду, найду Норин и Джейсона, сообщает женщина, закрыв за нами дверь.
- Конечно. А я Мэтта.
- Договорились.
Они кивают друг другу и расходятся. Парень зовет меня за собой на второй этаж. Не хочу
идти, там очень больно. Он глядит на меня недоуменно и растерянно, а я вижу за его спиной
черную прозрачную пелену, пройдя через которую попадаешь во мрак.
- Давай же, пойдем, я хочу с братом тебя познакомить.
Раз ступенька, два и три. Я поднимаюсь, крепко ухватившись за перила. Надо бежать
отсюда, сломя голову! А я плетусь вперед. Четыре. Пять, шесть. Семь. Восемь.
Мы оказываемся на второй этаже, идем в чью-то спальню. Хэйдан говорит, говорит, а я не